С подобным успехом он мог лупить кулаком по скале — эффект был бы одинаковый. Отпустив Мирну, алкаш плавным движением выдернул откуда-то приличных размеров кинжал, замахнулся…
Бзынь!
Мой клинок успел раньше — кинжал косо воткнулся в потолок. Враз протрезвевший хозяин кинжала, зажимая ушибленную руку, попятился.
— Не надо… — мой меч описал дугу перед его лицом. — Тут люди отдыхают. Не шуми…
Тишина наступила как-то сразу.
Мои оппоненты попятились. Никто из них оружия не вытаскивал. Но оно у них точно было. Вот у этого из-под рубахи кончик ножен торчит, у того пола топорщится — не иначе, как кистень за поясом торчит. Да и другие тоже — явно не с пустыми руками сюда пришли.
Блин…
Рунный клинок надо было брать!
— Кхе-кхе… — из-за углового столика медленно поднялся коренастый дядька. — Мне показалось, или я слышал шум?
Он, не глядя под ноги, направился ко мне. Сидящие на его пути люди быстро прятали ноги и отодвигались в сторону. Так… местный или, точнее сказать, пришлый основной? Похоже.
Не обращая никакого внимания на меч в моей руке, он подошел почти вплотную. Оглядел меня с головы до ног и повернулся к своим.
— Ну? Я задал вопрос?
— Э-э-э… уважаемый Жант, тут такое дело… ребята пошумели немного, — поднялся с места один из собутыльников пострадавшего алкаша. — Ну и вот оказали любезность этой красуле, помогли пройти. А вон тот возьми да стукни Манна, да еще и ножом пригрозил…
— Ох, и здоров ты врать! — покачал я головой. — По рылу твой дружок справедливо огреб, неча руку на целителя поднимать! А про нож ты треплешь, любезный! Того не было! Любой подтвердит!
А вот про любого — это я загнул… Народ-то в стороны расползается! Что ж это за парни тут такие борзые, что никто с ними спорить не хочет? Вон и местный «кадр», быстро протрезвевший, ищет глазами уголок поукромнее.
— Понятно. — Кивнул головою Жант. — За целителя — извинения наши приносим. Согласны?
— Да. Согласен.
— А вот за товарища нашего, мечом безвинно пораненного — с вас причитается!
— Отчего ж это — безвинно?
— А кто слова ваши подтвердить готов?
Тишина. Окружающие прячут глаза.
— Никто. А вы, — повернулся Жант к собутыльникам, — в том подписываетесь? За товарища своего?
— А то! Так все было! Пусть платит, деревенщина! — загорланили они.
— Так вон кинжал его торчит! — ткнул я рукой в сторону того.
— А вот и нож, каким ему грозили! — вывернулся сбоку какой-то щуплый парнишка из пришлых. В руке он держал обыкновенный засапожник. — На пол бросили, так я подобрал!
