– Ты выдержишь, Сеит?
– Выдержу ли?.. Руки и ноги выдерживают, а сердцу приходится очень тяжело, Мурка… Очень тяжело…
Мюрвет за весь вечер впервые услышала от мужа нежное обращение «Мурка». Ее глаза наполнились слезами. Она любила его, но в самый нужный момент не могла его утешить. Чтобы нарушить молчание, она предложила:
– Хочешь кофе?
– Спасибо, нет. Все то, что я ем и пью, словно пропахло керосином. За исключением сигар. Они всегда сохраняют свой запах и вкус.
* * *
С тех пор Сеит с утра до вечера занимался продажей керосина. Удивление тех, кто знал его и видел его за этой работой, невозможно было описать.
Большинство белогвардейцев, которые эмигрировали в Стамбул в 1920 году, уже покинули город. На тех же, кто остался, давили власти, настаивая, чтобы они стали гражданами Турецкой Республики. Так что для русских, которые все еще имели паспорта царской России, жизнь становилась невыносимой.
Однако многие эмигранты, из-за того что не могли принять окончательное решение, по-прежнему держали старые документы. Работа, которую они находили, была разнообразной: швейцары «Пера Палас» и «Парк Отеля», официанты, продавцы сигар в барах, красивые женщины, в чьи обязанности входило рассаживать клиентов по местам в ресторанах и кафе, уборщицы туалетов. Сеит был одним из них. У него было прошлое, которое позволяло ему понимать людей, язык и религию новой страны, в которой он оказался. Но он, как и многие другие переселенцы из России, чувствовал себя здесь, в Турции, одиноким и чужим.
Мюрвет вновь мучил токсикоз по утрам, она чувствовала себя плохо. Леман же вошла в самый подвижный возраст, бегала то туда, то сюда, хотела играть и разговаривать. Молодая женщина уже не могла часто выходить из дома. Ее приходили навестить мать и сестры. Сеит некоторые ночи проводил вне дома, но Мюрвет больше ни о чем его не спрашивала. То, что муж зарабатывал, покрывало оплату дома и расходы на стол, а скромное количество оставшихся денег откладывалось про запас.
Зима с ее холодными снежными днями и метелями осталась позади. И хотя по вечерам еще было прохладно, но днем погода была прекрасной.
Мюрвет в солнечные часы усаживала Леман на подушку на лестнице, которая выходила на улицу. Девочка, проведя всю зиму взаперти дома, была очень довольна. Она разговаривала сама с собой, играла с тряпичными куклами и так проводила часы.
Мюрвет часто ее проверяла и если не могла подойти, то звала ее, чтобы малышка отзывалась. По выходным Сеит усаживал дочку в коляску и выводил гулять. Леман уже довольно хорошо говорила. Она произносила «р» и «л» как «й», но это было единственным недостатком ее речи. Отец общался с ней, словно со взрослой.
