— Ай! — в мои ноги вцепились несколько ртов.
Я нагнулся и увидел выводок колючих Ехиден, добросовестно обвивших мои ноги. Они среагировали на мой вскрик и скрылись под кроватью, обиженно поскуливая.
— Есть хотите, или что? А где мама?
Хороший вопрос, так как взрослой особи нет, и не наблюдается даже её отдалённого присутствия.
— Хозяина, а хозяина, — Чукча подал голос из угла с идолом, тем самым, что из шпалы выструган. — Оные, аднака, зубастые и колючие, с Наденькой, той маленькой, которая хорошия, — он задумался на мгновение и спрыгнул на секретер. — Ушли они, и, э-ээ… — он потеребил макушку меж усов. — Наверное, молоденькая жена Князя уж и до Ставрополя добралися, а мама ёжиковская их провожать отправилась и одного отпруска колючего девочке отдала, навсегда, — выдал он пояснение по теме с волками-ёжиками. — Твойной, начальника, шесть оставила, — уточнил он количество проголодавшихся демонов под кроватью.
— Ё-моё! Чукча? А сколько я в отключке? — я задал самый уместный вопрос, не обратив на прозвучавшую «жену» никакого внимания.
— Моя не считала, аднака, — отмахнулся Рыжий. — Дней, моя счас сочтёт, семеро, — поспешно добавил таракашка, заметив, как я начинаю хмуриться.
— Погоди, какая ещё жена? — до меня наконец-то дошло.
— Она, аднака, так всем и сказала, что когда подрастёт, то женится на хозяине, — отмахнулся Рыжий, а я легонечко выдохнул.
— Дети, как же всё у них просто в жизни получается, — пробубнил я. — Понятно, а там? — я кивнул на дверь. — Что за делегация наткнулась на неприступный форт в лице Ефима?
— Аднака, ну кто тама может прить-тить к болезной хозяине? — Чукча пожал всеми плечами сразу. — Романов, Кутузов и Сивый с Барри, аднака. Приступ затеяли, и счас начнут бить Ефима, если хозяина голос не даст.
— Не подаст, — я автоматом поправил Рыжего. — Эй, опричники! Те что за дверью! Я сейчас! — пришлось заорать, что есть мочи, и остановить назревающее кровопролитие. — Рыжий, а где Вжик? — пришлось вспомнить и о пернатом подопечном.
— Зайцев ловит для во-она этих, аднака, — Чукча указал усами под мою кровать. — Э-хе-хе… Прожорливые, — добавил он печально вздыхая. — Моя, вот как думает, хозяина, а хозяина? Надобно твоей их потдать! Сдать… Тьфу! Пооддать кому-то, любящему и внимательному, как Наденька была, — добавил он, испытав важность от своего ума и находчивости по избавлению от конкурентов в сфере питания.
— Угу, посмотрим, — я отмахнулся и направился в свой санузел, исполнять утренний моцион. — Ты мне ещё все события показать должен, — я озадачил фамильяра, притворив дверь за собой.
