Чужое.
— Никакого. Ты меня не любишь. Я это знаю. Теперь знаю. И я не хочу жить с человеком, который меня не любит. Я хочу нормальную семью, чтобы муж и жена, чтобы дети…
Чтобы как у моего брата, который светится от счастья, сам того не замечая.
И плевать ему, что Кара полновата, а волос у нее темный, — явно имперка, и вьется еще, и что говорит она с легким акцентом. Напротив, мне ее голос кажется песней, а уж ему…
— Муж у тебя есть, — Мар пожал плечами. — Дети… если тебе они так нужны…
Не понял.
И не поймет.
Я покачала головой, а чайки заголосили, вдруг и сразу, стало быть, где-то показался темный плавник косатки.
Тоже хищник, почти как Мар.
— Мне нужен муж, который будет меня любить. И детей моих тоже любить. Который не станет искать кого-то другого, более одаренного или более красивого. Я не хочу, закрывая за тобой дверь, думать, куда ты пошел. Вправду ли по делам или к очередной любовнице… сколько их у тебя? Одна, две? Кроме Лаймы… она ведь, если не ошибаюсь, будет жить в твоем доме?
— В нашем.
— В нашем она мне на хрен не сдалась.
— Это грубо.
— Это правда, — я повернулась к морю и прищурилась, пытаясь разглядеть косатку. Но нет, только волны, мелкие, нервные, будто стихия чувствует мою неуверенность. — Мар… мы не уживемся. Я не уживусь. И я не хочу остаток своей жизни быть несчастной. Хочешь, чтобы я работала? Это не проблема. Подпишем контракт. И я буду работать. Но я хочу сама распоряжаться собственной жизнью. Понимаешь?
Понимал.
По глазам я видела, что все он прекрасно понял, вот только… куда девать родовую честь? И ладно бы только в ней дело было, но ведь оставались деньги.
Контракты правительственные.
И перспективы, которые Мар уже почти считал свершившимися. А я… я ведь не настолько глупа, чтобы не понимать, насколько развод, пусть даже с совершенно неподходящей Мару женщиной, повлияет на репутацию, не говоря уже о злосчастных патентах. Я ведь могу потребовать их… подать в суд и, что самое поганое, доказать авторство.
А еще могла плюнуть на патенты и просто уйти к конкурентам. И не так важно Мару, буду ли я работать на него, главное, чтобы я не работала на кого-то еще.
Это я тоже увидела в его глазах, а еще поняла, что в нынешней жизни развода мне не дадут.
Мар стиснул трость, и костяшки на пальцах его побелели.
— Мне жаль, Эгле, — сказал он. — Но ты ведь умная… ты сама понимаешь, я не дам развода. И не позволю тебе остаться здесь. Мне не нужны слухи… ты вернешься.
— Нет.
