За завтраком мы уточнили наши планы.
— Сначала мы едем смотреть здание нашего молодежного центра, — сказал я, жуя бутерброд с чёрной икрой, две банки которой я купил вчера в буфете КДС. — Я вчера позвонил Димке и он отпросит утром с уроков своих заместителей и несколько командиров двадцаток, чтобы я показал им будущий их дом и указал фронт работ. Строители, конечно, начали уже всё убирать, но грязи и пыли всё равно там ещё полно.
— Ты хочешь после сдачи центра попытаться в этот же день в него въехать? — спросила Солнышко.
— Конечно. Пусть Димка организует всех своих уже десятого, так как девятого праздник и дёргать кого-то я не хочу. Да и часть ребят в концерте участвуют, так что в праздник пусть отдыхают или на парад сходят. Девятого, кстати, я, как член ЦК КПСС, должен присутствовать на этом параде. Верную боевую подругу, то есть тебя, я, конечно, беру с собой. Думаю, Леонид Ильич будет не против моего Солнышка и там найдётся одно лишнее место для моей любимой.
— Спасибо, любимый. Я очень хочу посмотреть военный парад с трибун, а не, как обычно, по телевизору.
— Далее мы едем в ВААП, потом к Краснову, потом на репетицию и потом на Старую площадь. Так что день предстоит насыщенный.
— Это хорошо. И правильно, что мы занялись сексом утром, к вечеру мы бы опять устали, а мне уже вчера чего-то такого хотелось. Я даже попыталась дождаться тебя, но заснула.
— Вот видишь, значит я правильно угадал сегодняшнее твоё желание. Ну а теперь одеваемся и в путь.
До нашего центра на Калужской нам ехать было от Черемушек три минуты, но мы туда приехали не первые. Я ещё издалека заметил наш дежурный «рафик» и стоящих человек двенадцать наших фанатов вместе с Димкой. Значит, он решил побольше с собой взять ребят и девчонок, чем мы договаривались. Ну и ладно. Раз смог отпросить с уроков столько, значит Людмила Николаевна ему разрешила. Видимо, многим также очень хотелось посмотреть на свой новый дом. А рядом с ними стояла машина Вольфсона. Я его вчера тоже вызвал для того, чтобы он как можно быстрее включался в работу. Да и письмо с данными о том, что видеопроектор теперь полностью наш на законных основания, он должен был мне сейчас передать. Я его собирался показать на репетиции Ольге Николаевне, чтобы разные охочие до чужого добра люди закатали назад свои жадные губы. Что-то опять похоже на некое подобие стиха в конце мысли у меня получилось. Может, правда, я становлюсь настоящим поэтом?
