– Машалла! Meraviglioso![58]
Мориц закончил адажио. Во внезапно наступившей тишине он ощущал, как кожу гладит прохладный ветерок из открытого окна. Ему было неприятно, что на него смотрят.
– Не хотите ли войти? – спросил Альберт.
– Нет, спасибо. Bonne nuit, Albert. Laila saida, ya Yasmina. Buona notte, Maurice.
* * *
Далеко за полночь, когда Мориц лежал в постели и смотрел на светлое от луны небо над крышами, бесшумно открылась дверь. Ясмина. Белая ночная рубашка, волосы распущены. Убедившись, что он не спит, она скользнула в комнату, закрыла за собой дверь и села на стул у кровати.
– Когда вы сегодня играли, – тихо сказала она, – вы вернули сюда Виктора.
Мориц сел. На нем было только исподнее. Но это ее не смущало.
– Спасибо, – сказала она.
– Я только немного поиграл…
– Я имею в виду, спасибо, что вы ничего не сказали. Моим родителям. – Она пристально смотрела на него. Темные глаза в лунном свете. – Вы меня осуждаете?
– Нет. Какое я имею право?
– Это не так, как между другими братьями и сестрами, вы должны знать. Происходит многое, и люди не говорят об этом. Но я его действительно люблю.
Зачем она мне это объясняет? – подумал он. Какое ему до этого дело? Какая ей разница, одобрит он это или осудит?
– А у вас есть кто-то, кого вы любите? – спросила Ясмина.
– Я обручен.
Ясмина испытующе глянула на его руку.
– Вы не носите кольцо.
– Вы мне не верите?
– Не знаю. – Она улыбнулась.
– Показать вам фотографию?
– Да.
Он потянулся к своим брюкам, достал портмоне и вынул из него фото. Немного помедлил. Потом протянул ей. Ясмина пересела на край кровати, повернула снимок к лунному свету. Ванзее. Деревянные мостки. Открытая улыбка Фанни.
– Она красивая. Как ее зовут?
– Фанни.
Она молчала, как будто имя ей не понравилось.
– Вы тоскуете по вашей fidanzata?[59]
– Да. Но… знаете, когда так долго не видитесь, не переписываетесь…
Она не сводила с него глаз, явно желая, чтобы он объяснил.
– Вы ее забыли?
– Нет. Разве вы забыли Виктора?
– Я его никогда не забуду!
Ее уверенность нравилась ему. Если и Фанни так же тверда в своем чувстве, подумал он, то все будет хорошо.
Ясмина вернула фото.
– Сейчас полнолуние. Она тоже сейчас думает о вас и гадает, когда вы вернетесь.
– Она гадает, жив ли я вообще.
– Почему вы ей не напишете?
– А если письмо перехватят? Дезертирство карается смертью.
– Вы недостаточно ее любите!
– Как вы можете так говорить?
Ясмина провела пальцами по волосам.
Его смущало, как человек может быть одновременно и таким гордым, и таким ранимым. Он пытался отгадать ее мысли, пока она не сказала:
