Патриот | страница 6



Он сидит в своём кресле, поджав ноги и практически утонув в горе разбросанных на полу — или на любой ровной поверхности — вещей.

— Тебе бы не помешал сюда пылесос, — говорит Ислам.

Любой, кто заходил сюда в первый раз, терял дар речи. Ребята, что проходили мимо открытой двери, на некоторое время подвисали, влипая взглядами в разницу между половинами комнаты.

— Знаете, на что похожа ваша каморка? — замечает как-то Лёня. — На инь и ян!

— Чур, я играю белыми, — лениво отзывается Ислам. Он развалился на вращающемся кресле, катает в пальцах шарик жвачки.

Яно из своего угла бросает на них пустой взгляд и возвращается к дискретной математике. Это один из дней, когда его положение держится на волоске: эстонцу пришлось отбросить все свои увлечения, чтобы вцепиться зубами в гранит науки. Хасанов не сомневается, что он выкарабкается. Человеку, который живёт кверху тормашками, трудно угрожать падением.

— Постой-ка, Лёнька, а где это у меня здесь капелька чёрного?

Лёня смеётся.

— Разгильдяйство — вот твоя капелька чёрного. Если тебе предметно, то вот, допустим, эта куча носков. Очень похожа.

— Уговорил, — ворчит Хасанов. Носки бы, конечно, с пола нужно убрать, но ему недосуг.

— А его капелька белого, — продолжает развивать тему Леонид, — наверное, он сам. Смотри, какой симпатичный сидит. Вроде и умница, и нос — посмотри, какой нос! Вот сейчас, в профиль… Женщины будут кипятком от него писать. Главное, чтобы они не видели всего этого бардака.

— Такой чистый и во фраке, — смеётся Ислам, вспомнив старый анекдот.

Где-то посередине комнаты из-под завалов и индийского цветастого коврика выползает пол, просторный и немного офигевший, без препятствий бежит прямо до двери. На его пути встают лишь ножки кровати да стул на колёсиках. На стенах всего один плакат и пара надписей над столом, оставленных предыдущим жильцом. «Верь в себя, иначе в Тебя не поверит никто», — гласила одна из них, и Ислам решил её оставить. Первый курс, вокруг сплошная неизвестность, и он чувствовал, что поддержка не помешает. Даже такая. А потом — потом просто свыкся с этим пожеланием. Любил, устроив на руках колючий подбородок и запустив какую-нибудь музыку, думать о человеке, который её написал. Что же с ним сталось? Поверил ли он в себя — и насколько?..

Нельзя сказать, что Ислам какой-то особенный музыкальный гурман. Вот Яно — этот да, гурман из гурманов. Хасанов же может до хрипа в колонках гонять «Nickleback», Джона Бон Джови или какой-нибудь ещё популярный на радио рок; у него имеется дискография Мадонны и Майкла Джексона, а также «Oasis» и «Radiohead», но не более того. Первым делом, входя в комнату и закрывая за собой дверь, он стремится нарезать ломтями тишину и съесть её с чаем.