— Где пропадал?
Алиджан, уплетая кашу, промычал:
— У приятеля…
Халниса-хола сразу приметила, что рубашка сына отмыта от грязи, рукава и ворот наспех залатаны. Видно, их зашил кто-то из семьи приятеля. Она вздохнула:
— У всех сыновья, как сыновья!.. Работают, ни в какие драки не ввязываются. Вон Ташпулат — золото, не парень! Твой двоюродный брат, Кучкарбай, вместе с Валиджаном трудится на заводе… А про Хуснутдина, внука нашего соседа, в газете печатают… Во всей нашей махалле один ты, как заблудившийся жеребенок!
У Алиджана каша застряла в горле, он отложил ложку, опустил голову. Мать немного смягчилась:
— Ешь, ешь… Со временем и жеребенок находит дорогу.
Алиджан, вздохнув, снова взялся за ложку. Мать налила ему чаю. Он ел, а она смотрела на него с жалостью и горечью: вид у этого забияки был сейчас прибитый, подавленный. Плохое настроение, однако, не помешало Алиджану умять целое блюдо каши: видно, крепко проголодался. От перца у него горело во рту, он запил кашу кок-чаем. А мать продолжала:
— Старею я, сынок… Как же мне не убиваться, если сын, которого я вымолила у бога, не оправдал моих надежд, — она просяще взглянула на Алиджана. — Сынок, сынок. Устроился бы ты на работу… Мы бы тебя женили — вон сколько красавиц вокруг!
— Хватит вам плакаться, мама!
— Ты не сердись, — она уголком кисейного платка вытерла предательскую слезу. — Я ведь любя… Вспомни о покойном отце: тридцать лет проработал на одном месте! И хорошо работал. Его знал сам Ахунбабаев. Спроси дядю Андрея, он был другом твоего отца, много может тебе порассказать. Отца все уважали… А уважение заслуживают только честным трудом. Я недавно вместе с твоей теткой ходила к Фасатхан, на дочку ее поглядеть, — уж невеста! А она мне: у сына-то вашего, говорят, и специальности нет никакой!.. Каково мне было это слышать? Рассказала я об этом твоему отчиму, а он и говорит: довольно вам рыскать по городу, я сам подберу невесту сыночку моему, Алидходже. Верно уж приглядел кого-нибудь. Ты, сынок, слушайся отчима, не груби ему. Совсем ведь старый, и никого, кроме нас, у него нет…
Поужинав, Алиджан поднялся, собираясь уйти. Мать остановила его:
— Куда ты, на ночь-то глядя?
— В город.
— Не ходи, сынок. Поздно уже.
Алиджан с неохотой подчинился матери. Некоторое время постоял над арыком, соображая что-то, потом прошел в свою комнату, бухнулся на постель, закурил… Комната наполнилась сизыми клубами папиросного дыма.
В окна веяло прохладой. По двору кружил легкий вечерний ветерок, от его дуновения колыхались джамбыл и петушиные гребешки, росшие на берегу арыка. Сквозь виноградник проглядывала луна. Ясная, чистая…
