Давайте набросаем несколько замечаний об этом понятии «времени». Время представляется прямой линией, хотя оно может быть закручено, и кажется напоминающим большую реку. Но если бы мы находились в этой реке, мы бы не смогли осознать, что она течет. Если она воспринимается как текущая, это должно означать, что воспринимающий не находится в ней. Следовательно, мы воспринимаем ее извне «времени», а «извне времени» означает безвременность. Разве не просто? То, что мы есть, не может быть «во времени», поскольку то, что воспринимает, – не там. Следовательно, мы безвременны, и безвременность – это то, что мы есть. Только феноменальные вещи «текут» в потоке «времени», временно лишь то, что воспринимается нами, что говорят нам наши органы чувств, включая наши феноменальные «личности». То, что мы есть, – неизменно.
Значит, «время» существует только в уме, «время» и феномены – это концептуальные объективизации, и среди них – то, чем мы представляемся и чем обусловленно себя считаем. Как феномены мы – «время», «течем» от рождения к смерти, от появления к исчезновению, от кажущейся целостности к кажущемуся распаду, как и все остальные «вещи».
Но «время», подобно любой концепции, не может существовать даже концептуально без своей взаимозависимой противоположности, то есть «не-времени», или «вечности», а «вечность» не означает «вечно длящееся», она означает отсутствие «времени». Взаимозависимые противоположности, как мы уже хорошо знаем, не существуют независимо друг от друга: они не могут быть «одним», но во взаимном отрицании они – больше не «два», то есть не разделены. Они объединяются в целостном уме как не вещь, не объект, как феноменальное отсутствие. Поэтому «время» и «безвременность» с позиции феноменальности разделены и противоположны, находятся на противоположных полюсах, но во взаимном отрицании не-феноменальности они не различаются. В целостном уме они объединяются в целостность.
Отсюда следует – и мы уже показали, что так и есть, – что хотя феноменально мы кажемся тем, чем является «время», ноуменально, или в целостном уме, мы есть безвременность. Что мы можем знать о безвременности? Очень мало. Вот почему слова Учителей о «времени» так неясны. Феноменально мы не можем знать ничего, поскольку в нашем феноменальном «знании» знать нечего. Мы можем только указывать и обозначать, как они и делали, ведь в конце концов мы пытаемся описать то, что мы есть, а Я не могу описать то, что Я есть, ведь Я – не что-то.
