- Абсолютная красота, Саша. А что такое абсолют? Это закон, это Бог, если хочешь. А закон не может быть жестоким или добрым, закон всегда равнодушен. Я не имею в виду, что загадочная графиня служила воплощением закона, нет, не она, но ее красота. И этот закон, вернее, его безразличие сводило с ума, потому что никто не хочет верить в равнодушие, мы не живем без эмоций, мы все разделяем на хорошее и плохое, на жестокое и милосердное, мы не можем впустить в свою душу абсолют, если это происходит психика необратимо меняется.
- А как же портрет? - настаивала Сашенька.
- Я же говорю, что портрет ни при чем. Художнику не повезло, он ближе всех столкнулся с Законом, он проник в него, перенес на холст и не выдержал; его чахотка, действительно, была нервной природы. - Сережа взглянул на Германа Карловича, ища поддержки, но тот, казалось, задремал в кресле.
- А почему же графиня утратила силу? - Сашенька не могла смириться со скучной действительностью.
- Как раз потому что она оказалась обыкновенной смертной и была, как все смертные, подвержена процессу старения. В то лето в Карлсбаде ее красота достигла абсолюта, но мы, то есть, наши клетки стареют после определенного возраста каждый день, и момент изменения ее красоты, отхода от канона, Закона совпал с моментом написания портрета. Случайность. А все остальное не более, чем слухи, обросшие романтическими домыслами, легенды о портретах, бродячие сюжеты, которыми не брезговал даже Гоголь. Кстати ваш барон ***, выходец из Лифляндии, прелюбопытная фигура, действительно историческое лицо, - Сережа разгорячился и приготовился продолжать, но Герман Карлович перебил его: - Откуда ты знаешь, мальчик?
- О, он столько всего знает по истории, - с гордостью отвечала за брата Сашенька, - он, представляете, изучал геральдические списки, папа сделал ему пропуск в архивы.
- Да, да, - почти незаметно поморщившись, заметил Герман Карлович, - я выпустил из виду вашего папу. Но, пожалуй, мы сегодня хорошо потрудились.
- Я хотел рассказать про барона, - Сережа не мог так легко проститься со своим триумфом, он прищурил глаза, невольно копируя учителя, и нараспев начал цитировать из неведомого источника: - Барон*** славился своим умением исчезать, едва возникала двусмысленная для его репутации ситуация, или угроза разоблачения. Объявлялся он, как правило, совершенно в другой стране, иногда через несколько десятков лет, нисколько не изменившийся, такой же дряхлый и обманчиво беспомощный, что помогало ему проникать в самые знатные и богатые дома. Авантюрист чистой воды, как и обожаемые им бриллианты, барон никогда не опускался до примитивного воровства, но ценности исчезали из отмеченных им домов вслед за ним, спустя какое-то время после его очередного бегства. Самая характерная примета барона - не снимаемое, видимо, вросшее в палец кольцо с крупным голубым алмазом на мизинце левой руки...
