— Шато стал хранителем в тридцатые годы. У него был слабый источник, но он, вроде, имел контакты с НКВД, и они помогали ему. Подкармливали энергией. Боли и смерти там было достаточно. Все эти чистки, весь этот страх. Источник у него в итоге стал самым сильным. Он самый мощный и сейчас. Живет где-то в центре. Мы знаем друг о друге, но практически не пересекаемся. Дед его терпеть не может, так же, как и Шато Деда. И если мы еще можем его достать, то он Деда достать не может. Благодаря прошлому целителю, у деда есть свой дом. Ты был в гостях в его кабинете. Это дом прошлого целителя. Дед был с ним дружен, но в 53-м тот погиб. Я не знаю всех подробностей. Но тот, кто хоть раз был в доме целителя после его смерти, может его использовать. Он находится в нигде. Это трудно объяснить. Там нет ни окон, ни дверей. Он просто есть — такой, каким захотел его видеть целитель. И когда ты станешь целителем, этот дом исчезнет, а у тебя появится свой. Дух заботится о своем целителе. Там будет все, что нужно именно тебе, и он будет именно таким, как ты захочешь, — мысль о своем будущем доме меня грела. — Но с появлением нового целителя дом старого целителя исчезнет. Полностью уйдет из бытия со всем своим содержимым. — Она расстроено развела руками.
— А может быть так, что все эти войны и побоища действительно важны Духу? Если он питается любой энергией. Тогда он может быть кровно заинтересован в этом, — меня все не отпускали события, которые я видел во сне.
— Нет, вряд ли. Может быть, раньше, когда он был молодой, — она в задумчивости нахмурилась, — нет. Сейчас точно нет. Посмотри сам, у нас в городе уже давно все спокойно и тихо. Нет, не нужна ему такая энергия.
— Но Дух-то, по твоим словам, ослабел. И какая-нибудь хорошая войнушка, или, быть может, катастрофа, — они же его могут подкормить. — Мне хотелось точно разобраться в этом вопросе.
— Может быть, ты и прав, но, сам посуди, он явно выбрал другой путь. Он создал целителя. А целитель его подлечит. Он не создал катастрофы. Хотя, если ни один целитель не выживет, я не знаю, что тогда будет.
— А как же твои разговоры о добре и зле? Ты старательно пытаешься мне доказать, что дух хороший.
— Скажи, в твоем сне целитель был порождением зла?
— Нет, — я вспомнил, как целитель, не жалея себя, лечил защитников города, пригибаясь под стрелами, бегал от солдата к солдату, вливая им настой, сделанный на собственной крови. Вспомнил, как он упал со стрелой в шее, — нет, он точно не был порождением зла.
