— Нашелся бы другой достойный муж. Не стоит так переживать. Уже три штурма отбили. Слышал, татарского царевича стрелой из самострела убили. Умыли мы кровью Тохтамыша, умыли.
— Так и защитников сколько полегло. Все меньше и меньше людей на стенах. Устали люди, а Дмитрия все нет.
— К чему ты эти разговоры ведешь? Нам остается только ждать Дмитрия с войском, и держать город, не пуская врага.
— К тому, что думать надо, прежде чем лезть под вражеские стрелы. Лечить не могу больше. Кровь не идет из меня совсем. Одна надежда, что отступит ханское войско от нашего города. Снимут осаду и дальше пойдут, или к себе возвертаются.
— Что там за шум? — Остей прислушался, за окном раздавались громкие голоса, — идем, Целитель, посмотрим. — Остей слегка пошатывался от усталости и потери крови. Целитель подставил ему свое плечо, и так, вдвоем, они вышли за дверь, а я последовал за ними. Во дворе стояли бояре и о чем-то ожесточенно спорили.
— Князь Остей, — обратился к князю степенный боярин с длинной бородой, — татаре посольство прислали. Ордынские князья и вельможи там. Мира хотят. Говорят, что шли войною на Дмитрия, а не на нас, жителей этого города. Просят отворить им ворота. Выйти навстречу с почестями, а нам даруют мир и любовь. И порукой у них сыновья Суздальского князя, нижегородские княжичи Василий и Семен. Братья наши во Христе, — он перекрестился и продолжил, — клянутся, что не тронут никого.
— Не стоит этого делать Князь, не верю я им, — осторожно сказал целитель, — многих воинов они потеряли. Злы они.
— Я и сам думаю, что не стоит им верить, — задумчиво произнес Остей и внимательно посмотрел на собравшихся бояр.
— Прости, Князь, — слегка поклонившись, произнес другой боярин, — но мы уже все решили. Выйдем к ним всем цветом. Вся знать пойдет, духовенство. Вражда у Тахтомыша с Дмитрием давняя, а мы люди мирные. Да и ропщет народ. Ты мужиков на стены согнал, и гибнут они там почем зря. За что нас бить? Ты вождь наш военный, но это уже мирные дела. Решай для себя, идешь ты с нами, али нет.
— Что ж, я вас услышал. Вы не оставили мне выбора. Одна надежда, что братья христиане, Василий и Семен, правы. Идемте тогда уж все вместе. Вижу, что не переубедить мне вас. Сложим головы, али нет, — никто не знает. — Остей расправил плечи, посмотрел на небо и уверенно двинулся вперед.
Я увидел, как целитель обреченно покачал головой, но ничего не сказал. Он встал за плечом князя Остея, и процессия направилась к выходу из города. По пути к ней присоединялся радостный народ: неужели осада закончена, и больше не надо бояться?! Духовенство ждало уже у ворот. Несколько попов с длинными бородами и зажженными кадилами в руках. Князь махнул рукой, и ворота медленно открылись. Процессия прошла по мосту, и направилась к ожидавшей их ордынской знати. Я летел рядом с князем и думал: неужели раньше были такие доверчивые люди? Я бы ни за что не открыл ворота, и не вышел навстречу врагу, с которым три дня ожесточенно дрался. Как так может быть, что вдруг они стали друзьями? Ничего не понятно в этих средних веках!
