— Пошли нахуй, — захрипел Доронин, — пытаясь легануть Саню огромным ботинком.
Я решил, что на сегодня хватит рукопашного боя, и достав из кармана корейскую «Теслу», приложил к бритому затылку здоровячка, выдав сильный разряд. Доронин дернулся и затих. В зимнем прозрачном воздухе слегка потянуло запахом паленной кожи.
Саня быстро защелкнул наручники на массивных запястьях помощника депутата.
Мы присели на новенькую скамейку возле калитки и слегка отдышались. Кол достал из кармана сигарету и неторопливо закурил.
— Ты же бросить обещал после Нового года?
— Да… с такой работой — хер бросишь, — Саня потер покрасневшую щеку, — кажется, этот урод мне зуб выбил.
— Ничего. Ты все равно собирался на днях к стоматологу.
Я достал телефон и отправил Дане смску.
Доронин зашевелился на снегу:
— Пацаны, подойдите…
— Че надо, уебок? — тихо спросил Саня.
— Бабки… я вам бабки хорошие заплачу. Только отпустите.
— Всегда одно и тоже, — хмыкнул напарник.
— Я серьезно. По лимону получите. Евро.
— Олег, запечатаешь ему ебальник?
Я достал из кармана широкий скотч, медленно подошел к помощнику депутата, и отрезав ножиком кусок, запечатал ему рот.
Доронин еще немного помычал, а вскоре совсем заткнулся.
— Как только таких уродов земля носит, — покачал головой Кол и отбросил окурок в снег.
С Саней Коломиным мы учились с пятого класса. Его семья переехала в наш городок из Казахстана. Сначала нам не понравился крепкий белобрысый пацанчик, отпускающий на уроках скаберзные шуточки, да еще нагло пристающий к нашим недотрогам-одноклассницам. Мы решили малость проучить наглого новичка и однажды втроем выследили его после уроков. В конце парка, через который Коломин ходил домой, мы ждали его втроем: Боксер Толя Балу, Валера Дорофей и я. Толик пообещал нокаутировать новичка с двух ударов.
Саня дрался отчаянно, и совсем не собирался сдаваться, он будто вовсе не чувствовал ударов, падал и поднимался вновь.
Боксер Толя Балу разошелся не на шутку, закатав рукава спортивной куртки:
— Все. Пиздец тебе, новенький!
Я посмотрел на разбитое в кровь лицо новичка, он смеялся, шевеля распухшими как вареники губами, и тихо бормотал, сжимая кулаки:
— Ну давай, погнали…
Я резко встал между драчунами:
— Все пацаны. Хватит. Расходимся!
Балу побледнел:
— Отойди-ка, Сокол!
— Я сказал все. Иначе встану за него.
Ошарашенный Балу кивнул долговязому Валере Дорофееву и они молча побрели домой, потирая разбитые кулаки.
Дорофей все же один раз обернулся и крикнул:
