— Это вам не эсер или кадет, который токует, как тетерев. «Аполитичные» валютчики куда как осторожнее и мудрее. Каждый час чреват тем, что драгоценности могут уйти из России. Надо брать сразу. Тщательнейшие обыски, четко разработанные допросы: в данном случае временной риск не оправдан, это вам, — он усмехнулся, — не контрреволюционный заговор, к тем мы можем присматриваться не торопясь…
Бокий не соглашался с Уншлихтом:
— Мы возьмем десять, двадцать человек, а два уйдут. Или один. Если уж рубить — так сразу, по всем!
— Сдается мне, вы не правы, Глеб, — негромко сказал Дзержинский. — Время, когда мы из золота станем строить общественные нужники, Ильич обозначил абсолютно точно: коммунизм… Проклятие золотого тельца — штука поразительная. Когда потребность будет соответствовать способности — а это возможно, лишь когда лавки будут ломиться от товаров, здесь все взаимоувязано, — тогда только золото станет обычным металлом — тусклого цвета, без вкуса и запаха. До тех пор пока золото дает возможность его обладателю иметь хлеба — я нарочито огрубляю — больше, чем всем остальным, до этой поры арестом и реквизицией власть золота не сломить. Словом, я за то, чтобы сегодня же провести операцию. Сейчас каждый час дорог. В ближайшем будущем нэп даст нам возможность выкачивать золото здесь, дома.
Облаву на подпольные «золотые центры» проводила МЧК во главе с Мессингом. Операция прошла на редкость тихо: ни перестрелок, ни попыток бегства. Люди попались все больше пожилые, респектабельные. Держались они с достоинством, только сильно бледнели и не могли подолгу стоять — просили стул, ноги не держали. А стоять им приходилось довольно долго — пока агенты МЧК делали опись захваченных драгоценностей.
Особенно много драгоценностей было изъято у бывшей фрейлины Елены Августовны Стахович. Немка — по-русски она говорила довольно слабо, и поэтому допросить ее на родном языке Бокий попросил Всеволода. Владимиров допросов вести не умел, потому что его работа в политической разведке предполагала совсем иную деятельность — то он семь месяцев служил в пресс-группе Колчака вместе с известным писателем Ванюшиным, который после разгрома адмирала ждал «штабс-капитана Максима Исаева» в Харбине, то выезжал в Лондон, то появлялся в Варшаве.
Однако сейчас время было горячее: три переводчика, служившие в ВЧК, разъехались по командировкам, а ждать их возвращения — дело нецелесообразное.
— Добрый вечер, — сказал Владимиров, предлагая женщине сесть, — у меня к вам вопросы.
