Бриллианты для диктатуры пролетариата | страница 13



— Для меня?

— Больше, конечно, для нас, — усмехнулся Мессинг, — но, глядишь, трибунал учтет ваши глупые годы, глядишь — докажете, что не вы похищали, а другие, а вы только были передаточным звеном…

«Молчи, кругом молчи, — вспомнил Белов отчетливо и до жути явно лицо Ивана Ивановича во время их последней встречи. — Как бы ни было тебе страшно и плохо — молчи. Это я не пугаю тебя, это я тебе свою тайну открываю. Ты гляди: амнистии каждый год — на Первомай и в Октябрьские. Раз. Потом — не долги они, их голод сломит. Два. Мы своих в обиду не даем, у нас тоже руки длинные, мы из таких передряг выходили — чтó ты… это третье будет. И помни, время всегда на того работает, кто смел и тверд. Кто раскис, того время враз в расход списывает».

— Ничего я писать не буду, — сказал Белов наконец. — Можете и не допрашивать: под лежачий камень вода не течет. Не хотели по-хорошему — не надо.

— От мерзавец, — удивленно протянул Мессинг, — ну каков же мерзавец, а? Ладно, иди в камеру. И запомни, больше я с тобой говорить не стану — как ни проси. Это мое последнее слово, гаденыш…


Об аресте Белова Мессинг поставил в известность замнаркомфина Альского,[7] попросив его об этом никому больше не сообщать.

— Я бы даже порекомендовал вам сообщить в Гохран, что Белов откомандирован в Тобольск.

— Такие фокусы мне не очень-то нравятся, — ответил Альский, — но если вам это кажется целесообразным, я пойду навстречу — в виде исключения.

— Товарищ Альский, исключение здесь ни при чем, просто Белов похитил драгоценностей на миллион.

— Сколько?! — ахнул Альский. — Не может быть!

— Знаете, у меня от правды голова трещит, так что выдумывать сил нет, да и профессия мне этого не позволяет.

— Кто оценивал?

— Мы возили цацки в Петроград, чтобы не подключать к делу ваших гохранщиков.

— Из-за одного негодяя ставите под сомнение коллектив?

— Где вы там видели коллектив?

— А Шелехес? Пожамчи? Александров? Левицкий, наконец, старый спец, который прекрасно работает?

— Помимо названных товарищей там трудится еще много народа. И у меня есть к вам просьба: было бы целесообразно ввести троих наших людей к вам — под видом рабочих. Как вы к этому отнесетесь?

— Отрицательно, — ответил Альский. — Неужели вы не верите, что мы сами сможем навести там порядок? Я назначу ревизию, брошу настоящих специалистов — зачем же считать Гохран каким-то притоном?

— Глядите… Я не имею права вторгаться в ваши прерогативы, но Феликсу Эдмундовичу я об этом деле доложу.