– Имеете в виду переезд в Америку?
– Да. Сразу после Олимпийских игр в Лиллехаммере мой тренер Галина Змиевская действительно подписала миллионный контракт, который, по сути, был предложен ей под мое имя. Сама я тогда вообще никак не могла влиять на процесс, поскольку была фактически несовершеннолетней. И выбора, ехать в США или нет, у меня не было в принципе. Меня даже никто не спрашивал, хочу я туда или нет. Ну а в Америке всё надо было начинать с самого начала. Учить язык, учиться правильно общаться с окружающими, учиться вести себя в бизнесе, в котором ты оказался. То есть с одной стороны, ты – олимпийский чемпион, но, с другой – ты совершенно не подготовлен к той послеолимпийской жизни, которая на тебя со всех сторон обрушивается. Потому что сама жизнь меняется кардинально. На тебя смотрят миллионы болельщиков, ты становишься примером для подражания, давление растет, растет, растет. И никто не думает о том, что 15–16 лет – это слишком юный возраст для того, чтобы взваливать на себя такую огромную ответственность. У подростка банально нет достаточного жизненного опыта, чтобы понимать, как себя вести в тех или иных ситуациях. Рядом обязательно должен находиться взрослый человек, который способен помочь. Где-то остановить, удержать от каких-то шагов, где-то подтолкнуть вперед. Увы, рядом со мной в тот момент таких людей не оказалось. Змиевская была большей частью занята собственными проблемами, как и Виктор Петренко, а Валентин Николаев перебрался в другой город.
Именно Николаева фигуристка всегда считала своим основным тренером:
«Валентин Алексеевич не только учил меня каким-то техническим вещам, но гениально умел подвести меня к старту, – вспоминала Оксана. – На тех турнирах, где можно было не слишком переживать по поводу занятого места, мы пробовали какие-то новые элементы, не боялись рисковать и экспериментировать, но там, где надо было действительно хорошо выступать, я выступала всегда хорошо. При этом я никогда не относилась к числу спортсменов, которые на тренировках могли катать произвольную программу бесчисленное количество раз. Мешала не только эмоциональность, но и специфика моих элементов. У меня были огромные прыжки, скорость захода на них тоже была огромной. Если прыжки у фигуриста, как мы говорим, маленькие, на них затрачивается гораздо меньше сил, чем когда они огромные, красивые, на полполяны. Все это требовало очень тщательного тренерского подхода, умения просчитывать множество вещей, и это Николаев умел блестяще…»
