— Надеюсь, вы не дали ей этот номер? — спросил он мадам Ренке.
— К несчастью, она сама вынула его из почтового ящика.
— Что она сказала?
— Ни слова. Месье Соваже забрали. Утром заходил мой брат. Мадам передала ему письмо для доктора. Адвокатом он, кажется, выбрал Козеля. Это один из лучших в городе… Что же будет, месье Жиль?
Жиль не ответил, вышел из кухни, спустился по лестнице и направился в бывшую церковь. Он чувствовал, что все с любопытством посматривают на него.
— Не подниметесь ли ко мне, месье Лепар?
Служащий сложил бумаги, взял очки в стальной оправе, ручку, сине-красный карандаш.
— Иду, месье Жиль.
С чем бы ни обращались к бухгалтеру, вид у него всегда был виноватый.
Жиль поднялся с ним в кабинет, который устроил себе рядом со спальней.
— Вы хотите поработать со мной над бумагами Элуа?
— Нет, месье Лепар, я пригласил вам не для этого. У меня к вам важный вопрос.
Жиль решил не медлить — события подгоняли его.
— Месье Лепар, вы согласны выдать за меня свою дочь?
Служащий посмотрел на него ничего не выражающими глазами, потом попробовал улыбнуться.
— Почему вы задаете мне подобный вопрос, месье Жиль? Вы с ней не знакомы, и к тому же…
— Что «к тому же»?
— Право, не знаю… Не может же быть, чтобы вы…
— Месье Лепар, я официально прошу у вас руки Алисы, с которой, должен в этом признаться, всю зиму встречался тайком.
Больше Лепар не сказал ни слова. Он словно окаменел.
— Вчера, когда я спросил Алису, согласна ли она стать моей женой, никто не мог предвидеть, что нашей семьей займутся газеты. Подумайте хорошенько, месье Лепар. Если хотите, посоветуйтесь с женой. Жду от вас ответа во второй половине дня, хорошо?
— Да, да. Я…
И бухгалтер вышел, стукнувшись на ходу о дверную притолоку.
В коридоре Жиль увидел Плантеля, следовавшего за мадам Ренке.
— Не помешаю?
— Входите. Я только что посватался.
Плантель сделал жест, означавший: «Неважно. Речь пойдет не об этом».
В кабинете у Жиля Плантель был впервые, и, когда он оглядел стеллажи из некрашеного дерева, на которых выстроились папки с бумагами Мовуазена, губы его искривились в горькой усмешке.
— Вы позволите? — спросил он, усаживаясь. — Третий этаж — это теперь для меня высоко. Надеюсь, вы читали газету?
— Да, прочел.
— Вчера вы ходили на улицу Минаж, верно?
— Да, ходил.
— Ну, так вот. Сейчас это знает уже полгорода, и люди говорят, что вы заодно с вашей теткой.
— Почему заодно? В чем?
— Выслушайте меня, Жиль. Вы молоды. Этой зимой вы сочли себя вправе жить как вам заблагорассудится, не слушая, что вам советуют старшие. Только вчера, например, я узнал, что вы намерены жениться на какой-то здешней девице. Это ваше дело. Но я, к сожалению, вынужден напомнить вам, что вы — наследник своего дяди Мовуазена, который был моим другом. Здесь его дом. Вам прекрасно известно поведение его жены. В этих обстоятельствах, особенно после того, что произошло вчера, выказывать ей симпатию, которая может быть превратно истолкована, — значит идти на скандал. Сегодня утром я виделся с вашей тетушкой Элуа. Она к тому же ваша опекунша. Быть может, вы не знаете законов, но служащий, избранный вами в советники, подтвердит вам, что существуют меры, к которым нам придется прибегнуть, если вы…
