Он долго всматривался в одну из фотографий отца и нашел, что в молодости тот, вероятно, был еще больше похож на доктора Соваже.
Он представил себе влюбленную пару, двух людей, еще не ставших его родителями и встречавшихся под аркадами улицы Эскаль, неподалеку от частной музыкальной школы, откуда всегда просачивалась музыка.
Шифр, слово из четырех букв… Ключ от сейфа нагрелся в руке Жиля. Молодой человек прошел в дядину спальню, вставил ключ в замок сейфа, но так и не сумел повернуть.
На бюро с цилиндрической крышкой, единственном светлом предмете в комнате, стоял телефон. Жиль набрал номер фирмы «Басс и Плантель». Трубку взял Эдгар Плантель.
— Месье Плантель, это Жиль. Прошу прощения за беспокойство…
Собеседник запротестовал, сказал, что он сожалеет, что Жиль не пришел к завтраку, уверил в своей преданности, в своём…
— Я хотел спросить, могу ли я завтра зайти к вам в контору. Нет, лучше в конторе. Мне надо поговорить с вами о синдикате.
Кашель на другом конце провода.
— Но… Я… Разумеется. Если хотите, встретимся у вас, я сейчас приеду.
И Жиль тем же кротким, но твердым тоном, какой избрал с этого утра, повторил:
— Нет, лучше у вас в конторе. Благодарю, месье Плантель.
Затем, усталый после ночи, проведенной почти без сна, растянулся на кровати. Стал думать о своей тетке и докторе Соваже. И всякий раз мысль о них возвращала его на улицу Эскаль, где когда-то встречалась другая пара — его отец и мать.
Он спал? Может, просто дремал? Когда Жиль поднялся, уже начало темнеть, и он, не зажигая лампы, долго смотрел, как над портом гаснут последние полосы света.
Потом он пошел одеваться. Чуть было не надел свой тронхеймский балахон и выдровую шапку, но в последний момент передумал.
— Вернетесь к обеду? — бросила ему вдогонку мадам Ренке, приоткрыв дверь из кухни.
По тону ее он понял, что она уже считает его почти своим.
— Конечно, — ответил Жиль.
Он быстро зашагал по набережным. Опять увидел ярко освещенные витрины, которые, одну за другой, рассматривал в день приезда, затем более темные окна магазина Элуа. Чуть было не завернул к Жажа. Но большие часы на башне уже показывали пять. Жиль не знал, в котором часу закрывается контора «Пюблекса». Не знал даже, чем занимаются в этой конторе.
Он был очень оживлен, очень взволнован. Не успел он занять позицию на площади Ла Кай у витрины часовщика, торговавшего также старинными безделушками, как из дома напротив гурьбой, словно стайка школьниц, высыпали девушки.
