Ты больше не один, пообещала Софи Грейфеллу. Друг.
Она посылала изображения наряду со словом: сцены, как она заботится о Силвени, как летает с ней, как разрешает ей тыкаться носом в свою шею… что-то, чтобы доказать, что Грейфелл мог доверять ей. Она даже показала ему, что тоже могла телепортировать, желая, чтобы он знал, как глубоко шла их связь.
И тогда слово наполнило ее разум… у Софи заняло секунду, чтобы перевести его с языка аликорнов, который использовал Грейфелл.
Семья.
Да, передала Софи, открывая глаза, чтобы изучить его. Радужка Грейфелла была с золотыми крапинками… как и ее… и когда он посмотрел ей в глаза, крошечные части холода укололи ее сознание, будто ледяные капли дождя в голове.
Чем больше она концентрировалась на них, тем больше они превращались в непрекращающийся поток.
Просто ливень кошмаров.
Острозубые животные и люди с мерцающим оружием… преследование, охота, кровь. Крики и боевые кличи эхом отзывались в ее сознании, как боль от шрамов, от этого у нее навернулись слезы.
Она попыталась вытянуть свой ум и освободиться, но Грейфелл продолжал посылать сильные, кровавые сцены, наполненные монстрами с шероховатыми лицами… огры, поняла она… били и били все, чего они касались, пока весь мир не становился красным. Она хотела кричать, плакать, выцарапать сцены из ее мозга. Но она могла только стоять там, когда страх, казалось, кристаллизовался внутри нее, замораживая изнутри.
— Ничего себе, — сказал Киф, таща Софи назад. Он крепко держал ее, когда она дрожала, прижимаясь к его груди. — Все хорошо. Я тебя держу.
— Что случилось? — спросила она, когда ее голосовые связки снова заработали.
— Понятия не имею. В одно мгновение ты и Грейфелл — лучшие друзья навек. А в следующее ты трясешься, а Грейфелл так быстро побежал, что Юреку пришлось дать ему седативные средства.
— Пришлось? — Она попыталась повернуться и почувствовала, что ее колени подкосились.
Кифу едва удалось ее поймать.
— Эй… легче. Он в порядке, видишь?
Он повернулся так, чтобы они увидели лежащего Грейфелла, который выглядел не очень хорошо. Его широкие глаза смотрели в никуда, а фиолетовый язык вывалился изо рта. Но его грудь поднималась и опадала медленными, тяжелыми вдохами.
— Он проснется, как только я уберу это, — сказал Юрек, указывая на венок крошечных зелено-синих цветов вокруг шеи Грейфелла.
Софи обычно любила что-то бирюзовое, но было что-то зловещее в резких лепестках, будто природа пытался предупредить всех избегать эти цветки.
