Губы Софи изогнулись в улыбке… без ее разрешения.
— Я серьезно, Киф. Мне нужно тренироваться, или я сойду с ума. Если ты не научишь меня…
— Научу, — пообещал он. — Прости. Я просто… притормаживаю.
— Почему?
Он потянул край ее одеяла, разглаживая морщины.
— Дело в том… я не особо горжусь этим периодом, понимаешь? Всякий раз, когда я думаю об этом, мне хочется врезаться головой в стену.
— Если тебе когда-нибудь понадобится помощь, я твоя девушка, — подмигнула ему Ро.
Киф проигнорировал ее.
— Наверное, я просто хотел притвориться, что этого никогда не было. Но… с таким же успехом мы можем попытаться что-то из этого извлечь. Обучение не было фантастическим, но оно было прочным… и сделало меня сильнее. Вероятно, потому что Альвар справлялся с большей частью, и он был одним из немногих, кому действительно нравилось мое присутствие. Он хотел, чтобы я был на их стороне… и не потому, что он играл в игры, как Финтан, или из-за моей мамы и ее жуткого наследия. Он всерьез верил в это дело и почему-то хотел, чтобы я тоже поверил. Вот почему я надеюсь, что его воспоминания действительно ушли, а не просто спрятаны где-то. Потому что если он когда-нибудь вспомнит, почему вступил, я знаю, он вернется.
— Ты действительно так думаешь? — Софи пришлось спросить. — Ты не думаешь, что он посмотрит на свои шрамы и рассердится, как сказал на суде?
Киф покачал головой.
— Во-первых, мы не знаем, кто оставил ему эти шрамы. Может быть, и не Невидимки.
Ну… об этом она как-то не подумала.
— Кто еще мог это сделать? — прошептала она.
— Понятия не имею. Знаю только, что это возможно. Но даже если это были Невидимки, я просто не представляю, чтобы Альвар отвернулся от них… не после всего, что он уже сделал. Я имею в виду, подумай об этом: он не был таким, как Финтан или Брант, где его способности были запрещены… или Руи, который был изгнан. Он был Васкером. У него было столько власти и престижа, сколько он только мог пожелать. И он бросил это ради Невидимок.
Она не была поклонницей того, как много смысла было в его словах.
— Полагаю, он никогда не рассказывал тебе, почему присоединился? — спросила она.
— Нет. Просто много «ты когда-нибудь увидишь». Но однажды он произнес передо мной речь о том, что история имеет только две стороны, правильную и неправильную, и что мы оба находимся именно там, где должны быть. И такое убеждение никуда не денется. Возможно, он забыл об этом. Но если когда-нибудь вспомнит…
С каждым словом Софи все отчаяннее хотелось броситься через комнату, разбудить Фитца и приступить к тренировкам. Ее не волновало ни эхо, ни предстоящее унижение. Потому что в ее голове крутились новые пути… новые направления. И это заставило ее собрать воедино целый набор новых вопросов.
