Немой укор обвесть окрест,
- И снова, снова у порога
Всю жизнь обжечь о медный крест.
1916
55.
* * *
Т.Б.Лозинской
С полуотравой мадригала
В незаполнимые часы
Моя рука соединяла
Сарона чистые красы,
И эту музыку когда-то
Разгадку скрытницы-земли
Четыре ветра обрели
В сухих полях Иосафата.
4 декабря 1916
56.
* * *
Последним дням не прекословь,
Судьба по-новому богата:
Тебе - предсмертная любовь,
Мне - старый долг и честь солдата.
Тебе - огнем перегореть
И стынуть бронзовым кумиром,
А мне - безвестно умереть
В полях, недостижимых лирам.
31 мая 1917
57.
* * *
В простосердечии, на воздухе целебном
И тихой памятью овеян глубоко
Ты стал совсем земным, ты стал совсем
волшебным,
Зашедший странно-далеко!
Ты внемлешь водопад безумной позолоты
На хрупкий, на чудной олив эшафодаж:
За это золото не купишь ничего ты
Да ни за что и не отдашь.
4-5 июля 1917. Феодосия
58.
* * *
Что вспоминать, о чем жалеть?
Судьба последнее гадает.
А я люблю еще глядеть,
Как в небе хмурый облак тает.
И на стемневшем берегу
Люблю прибоя шум унылый,
От рубежа чужбины милой
Всё оторваться не могу.
59.
* * *
Тысячелетний шаг вигилий
А мы не кончим этот пир:
Ночь, из фиала черных лилий,
Дурманом опоила мир.
И в этой косности миража
Разуверенье не дано
Кругом всё та же ночь и стража,
Всё то же темное вино.
1917
60.
СТАНСЫ ГОСПОЖЕ ***
Над мраком смерти обоюдной
Есть говор памяти времен,
Есть рокот славы правосудный
Могучий гул; но дремлет он
Не в ослепленьи броней медных,
А в синем сумраке гробниц,
Не в клекоте знамен победных,
А в тихом шелесте страниц.
Так! Наша слава - не былое,
Не прах засохшего венца:
Жив полубог, живут герои,
Но нету вещего певца.
И тех глубокодушных нету,
Кто голос лиры понимал,
Кто Музу, певшую до свету,
Как дар небесный принимал.
В ожесточенные годины
Последним звуком высоты,
Короткой песнью лебединой,
Одной звездой осталась ты;
Над ядом гибельного кубка,
Созвучна горестной судьбе,
Осталась ты, моя голубка,
Да он, грустящий по тебе.
1 ноября 1917
Стихотворения неизвестных лет
61.
* * *
Ты думаешь, свечи скромней горят
Под черной, стыдной маской?
Ты думаешь, их тягучий яд
Покажется только сказкой?
А тот (я имя его забыл),
Вчерашний, бессильно-пьяный,
Что кривлялся и пел и страстно ныл
Над девушкой с свежей раной?
Он сам ее изранил, сам,
И всем говорил о победе,
Он припал при всех к ее ногам
В бессмысленно-грубом бреде.
Одну убили, одна умрет,
Высокий дар обезглавлен!
А завтра и его черед
