Профессор Пан, что вел Нимфологию, оказался таким же козлоподобным, как сатиры, и, по всей видимости, являлся хорошим другом Диониса. Так, за полтора часа занятия он вспомнил добрым словом бога виноделия не меньше десяти раз, а его алкогольные продукты и того больше. Кроме этого Пан явно отличался повышенной любвеобильностью: он беспрестанно подмигивал каждой студентке по очереди и отпускал пошлые шутки, над которыми сам же заливисто, с подвизгиваниями, хохотал. О самом же предмете лекций — нимфах — вспомнил лишь под конец отведенного времени.
— Зачем нам подробно изучать этих прелестных созданий? — вопрошал он аудиторию и сам же отвечал: — Затем, что это самые древние божества природы и неизменные спутники богов. Возможно, став богом или богиней вы тоже обзаведетесь своей собственной нимфой… А пока… Несколько очаровательных нимф я вижу и среди вас… — профессор подошел к хорошенькой медноволосой особе и без стеснения потрепал ее по зардевшейся щечке. — Всегда забавно наблюдать, как у нимфы, ставшей богиней, появляется своя нимфа… — смешок, вырвавшийся из груди Пана, походил скорее на довольный хрюк. — А потом их нимфы тоже идут учиться на богиню, и получается замкнутый круг! Хех… Зато у нас под рукой всегда есть наглядное пособие, — и вновь счастливое похрюкивание. — Вот вы какая нимфа, милочка?
— Лесная, — тихо ответила та, потупив взгляд.
— Отлично! — Пан хлопнул в ладоши. — Значит, темой нашей следующей лекции будут дриады!
Несмотря на то, что никакой полезной информации на занятии не получили, из аудитории мы выходили выжитыми лимонами.
— Что у нас дальше по расписанию? — вяло поинтересовалась я.
— Практический курс иллюзии, — так же без всякого энтузиазма отозвалась Ханна, а Пашка в след ее словам зычно зевнул, чем вызвал эпидемию зевоты у остальной нашей компании.
Но усталость сняло как рукой, стоило нам увидеть следующего преподавателя: у кафедры, в ожидании прихода нашей группы, стоял восхитительно красивый и статный юноша в алой тунике.
— Добрый день, — его тягучий голос обволакивал, а улыбка заставляла плавиться от необъяснимого счастья. — Я Морфей, бог сновидений и иллюзий…
Он провел ладонью по своему лицу — то вмиг скукожилось, покрылось морщинами, и перед нами уже предстал сгорбленный старец.
— Как вы думаете, — проскрипел он, — какой мой образ истинный? Тот, что был ранее или же нынешний?
Все молчали, не решаясь высказать свое мнение. Даже Николя выглядел растерянным и озабоченно тер затылок.
