Матвей вскинул голову.
— Сказал?
— Ну, это по-своему сказал… Он уши опустил, а глазами вроде как улыбнулся и хвостом повилял. Мол, понимаем, а в другой раз под ноги смотри…
Матвей хмыкнул, опять опустил голову на руки.
— Выдумщик ты… Брехун!
— И ничего не брехун, — заупорствовал Цезарь. — Не-ет, Матюш, они все же думают, Знаешь, какой Жук у нас умный!
— Ага, — согласился Матвей. — У Проновых, вон, цыпленка упер.
— Так это он вгорячах… Эти цыплята в наш огород больно повадились. А Жук понимает, что это наш огород, отгоняет чужих. Он и тогда, как цыпленка стащил, до вечера на дворе не показывался.
— Чтоб не лупили.
— Во-во… А кто ж ему сказал, что это он чужого цыпленка схватил? Разве он знал про это? Знал, что его лупить будут? — Не дождавшись ответа, Цезарь продолжает свою мысль: — То-то и оно, что он думает… Вот скажи, почему он сам, когда видит, что теленок от стада отошел, бежит и назад его заворачивает, почему?
— Думает, что ты ему кусок мяса дашь.
— Мяса? — изумляется Цезарь. — Откуда оно у нас? А за физкультуру он, что ли, тоже мяса ждет?
— Какую еще физкультуру?
— А вот Жук утром как встанет — прыгает да кувыркается, хвост свой ловит. Прямо, как юла, вертится.
— Физзарядку, что ль, делает?
— Ага! Ему же бегать целый день надо, а если лежать — так и ноги перестанут ходить. Вот он и готовится. А про это кто ему говорил? Никто. Значит, сам он додумался!
Матвей совсем сбит с толку. Шут его знает, может, и вправду собаки думать умеют? Есть же в них что-то понятливое… «Надо у Нины Васильевны расспросить», — решает он. Но сейчас, не желая сдаваться, пробует перевести разговор в шутку:
— Ты, Цезарь, своему Жуку за такое поведение еще одного цыпленка подсунь.
Но Цезаря этим не зацепить. Он считает себя победителем.
— И ничего-то ты, Матюша, не знаешь. Потому и ерунду говоришь…
Усмехнувшись, Матвей переворачивается на спину, поджимает колени и, рывком выбросив ноги, резко встает. Посмотрев на берег с играющей малышней, мельком взглядывает на солнце, замечает:
— Часа четыре уже… Еще раза два окунемся — и домой надо. Пошли, Цезарь!
Но тот сидит, не шевелясь… Опустив голову, внимательно следит за муравьем, который суетится среди травинок с крохотным кусочком соломинки. Муравьишка тычется в корни, возвращается, отыскивая проход, и упорно пробивается в одну сторону — к своей куче, торчащей шагах в десяти от ребят на выкошенном месте.
Матвей стоит уже у воды.
— Ну, пошли купаться, Цезарь! Или опять обо что споткнулся?
