Дверь открылась. Лука вспотел и, как это часто бывало, снял футболку. Но сегодня это зрелище ничего во мне не вызвало. Ни страха, ни желания. Это было хорошо, так как в моем положении я бы не знала, как справиться с ними.
Лука смотрел на меня. Мне было тяжело истолковать выражение его лица. Он поставил на стол пакет из кондитерского магазина.
– Тебе лучше?
У меня все еще был ком в горле от всех чувств, страхов и забот, которые зияли во мне незаживающей раной. Я лишь кивнула, но это был честный кивок. Мне было нужно еще немного времени, чтобы оправиться от шока.
– Это хорошо. Если что – я только быстро приму душ.
Я кивнула еще раз и ждала, пока Лука не исчез в ванной, а потом выползла из-под одеяла. Я приготовила кофе, взяла тарелки из шкафа и посмотрела, что Лука принес нам на завтрак. На моих губах появилась улыбка, когда я обнаружила в пакете два куска шоколадного торта. Это был такой же торт, как тот, который он купил на свой день рождения. Это не случайность. Он купил его специально для меня.
Я положила оба куска на тарелки. Вскоре Лука вышел из ванной. Он сел ко мне на диван, на валик, который был дальше всего от меня. Я знала, что это была не неприязнь, а деликатность. Он предоставлял мне выбор, и я надеялась, что Лука прочел в моем взгляде благодарность.
Дни после прочтения его письма я провела как в трансе. Я как-то функционировала и выполняла свои задачи, но не более того. И не раз воспоминание о его словах подводило меня к краю панической атаки. Особенно тяжело было спрятаться от страха ночами. И всегда, когда чувства угрожали одолеть меня, я натягивала бабушкино лоскутное одеяло на голову и делала несколько глубоких вдохов, пока воздух под одеялом не становился гуще. Я закрывала глаза и концентрировалась на тепле, пока оно не вытесняло все другое вокруг меня. Я позволяла теплу пленить меня и унести, сердце успокаивалось, а спутанные, ведомые страхом мысли прояснялись. Медленно, но неуклонно проникала в эти моменты ко мне действительность, и я снова могла ясно ее видеть. Я была в безопасности. Его здесь нет, а мой страх не реальный.
Апрель и Лука никогда не становились свидетелями этих приступов, однако они заметили, что со мной что-то не так. Апрель задавала мне вопросы, а я каждый раз придумывала отговорки. Но с каждым лживым ответом росли угрызения совести. Лука, напротив, вопросов не задавал. Будто мы пришли к невысказанному соглашению, что я приду к нему, когда буду готова. Но со временем он устал ждать. Он все реже бывал дома, а часто даже ночью не возвращался. Тем временем я не могла прекратить думать о том прекрасном вечере с ним.
