Да, Перетятько уже слышал, как другие время от времени говорили мой адвокат, и ему казалось, что эти другие должны быть либо очень богатыми, либо со всеми всю жизнь судились, либо должны знать что-то такое, чего ему никогда не узнать.
— Нету, — сказал он неуверенно.
— Хотите, я буду вас защищать?
Адвокатов он представлял иначе — в костюмах, в галстуках, с бритыми лицами и с аккуратными причёсками. А этот… А может оно так и лучше. С этим, похоже, можно по-свойски.
— Да, конечно, — сказал Перетятько. — Но я не уверен, что это значит.
— Ничего. Скоро узнаете, — сказал Шмуклер, и занялся делом, то есть стал задавать вопросы.
В конце попросил подписать бумаги о гонорарах, и что-то ещё, что Перетятько не понимал, но всё без колебания подписал, поскольку ему уже объяснили, что он ни цента не должен платить ни адвокату, ни врачу, а те свою мзду и сами вычтут из денег, выигранных Перетятько, и он получит чистую сумму, даже свободную от налогов.
Так закрутились колёса дела, в котором участие Перетятько заключалось лишь в том, что он расписывался на бумагах врача и адвоката. Последняя встреча с адвокатом окончилась чеком на семь тысяч долларов, отчего Перетятько остолбенел, так как знал со слов адвоката, что сумма, выплаченная страховкой, составляла двадцать одну тысячу. Получалось, что врач и адвокат забрали себе четырнадцать тысяч и разделили их пополам. Шмуклеру он ничего не сказал, поскольку тот хоть как-то работал — кому-то звонил, заполнял формы, торговался с представителями страховки. А врач-то, ведь тот только в первый раз вяло пощупал ему шею и минут пять что-то писал. А ему-то за что семь тысяч? На это он мягко намекнул, возникнув в кабинете Эйдельмана под предлогом что-то там уточнить.
— А мне-то на кой хрен с тобой было связываться? — вспылил Эйдельман, и звучал очень грубо. — А мне ты чем изволишь кормиться?
Перетятько стушевался и подумал, что он, наверное, был не прав. Как не крути, а сумма в семь тысяч ему тоже досталась легко. А то, что сумма его расстроила, то это исходило от того же, — от желания каждого человека иметь больше, чем уже есть, то есть от жадности исходило. Из этой суммы он неохотно отдал Кириллу целых две тысячи, и ему остались всего пять тысяч. Конечно, он надеялся получить сумму значительно крупнее, поскольку неплохое фотоателье, к которому он уже приценился, стоило ровно десять тысяч. Пришлось ему поломать голову, где раздобыть ещё пять тысяч. Все банки, куда он обратился, отказали ему в займе, мол, кредитная история не убедительна. Он стал просматривать объявления, опубликованные в газетах. Желающих дать деньги взаймы было более, чем достаточно, но всё с драконовскими условиями. Деваться некуда, договорился с мужчиной арабского происхождения, с условием, что все пять тысяч долга возвращаются ровно через год с интересом в тридцать процентов, и, кроме того, в течение года он должен отчислить кредитору тридцать процентов от дохода, который ему бизнес принесёт.
