— Иммигрант, — поправила Анна, поскольку недавно её научили разнице между двумя словами эмигрант и иммигрант.
Тамаре замечание не понравилось. Уж не этой сопливой девчонке поправлять многоопытного старожила.
— Да, ты права, — сказала она, недовольства внешне не проявляя. — Однако, и я тоже права. Он из России — эмигрант, а в Америке — иммигрант. У слов этих смысл одинаков, а употребление их зависит всего-навсего от того, о чём ты подумала, выбрав слово, об Америке или России. Я, скажем, подумала о России, вот и вылезло — эмигрант.
Мелкий, незначительный эпизод, возникший из разницы в толковании слов с одним и тем же понятием, но Анна, тем не менее, ощутила и Тамарино недовольство, и её презрение к младшей приятельнице, и тихо вскипевшую стервозность. Интуиция Анну не подводила, и она раскусила характер Тамары со дня, когда они познакомились. С первой же встречи она поняла, что в этой весёлой приветливой женщине водилось немало чертенят, что с ней надо быть поосторожней, но вот, как сейчас, она промахнулась.
Глава 16. Якутские алмазы
Вернёмся к представительным мужчинам, на которых указывала Тамара. Она не ошиблась в своей оценке: Шпак-Дольт был типичный еврей-иммигрант, из России эмигрировавший давно, то есть в середине семидесятых. Он попробовал разные бизнесы, но, несмотря на немалый опыт предпринимательства в Америке, он недавно сделал ошибку, купив магазинчик деликатесов, — не очень доходно, суетливо, и мало перспектив на расширение. Шпак-Дольт хотел бы исправить ошибку, продав свой окаянный магазинчик и затеяв другой бизнес. Ему хотелось чего-то большого, но на собственные финансы он размахнуться никак не мог. Идеи большого бизнеса, в котором возможно заработать миллионы и даже миллиарды, переползали в его голову из телевизора, из газет, из болтовни его приятелей, и мозг до того переполняли, что хотелось башкой колотить по стене.
Одной из последних его идей он хотел поделиться с Шилухаметовым, со старым приятелем из России, с которым не виделся несколько лет. Они дружили уже лет сорок, но так уж сложились у них судьбы после школьного последнего звонка, что пути их не раз далеко расходились, и они годами друг друга не видели. Но вдруг — звонок (телефон ли, в дверь), и они, будто, только вчера расстались. С годами какой-нибудь школьный приятель становится всё более ценнее, как старая редкая монета, им дорожишь всё больше и больше, и вот он — одна из точек опор, из тех психологических опор, без которых в жизни холодно и одиноко.
