Обстановка в квартире сложилась так плохо, что Белка решила вернуться в Америку. Да и другое (дефицит, хамство, обман, матерщина, грязь) тоже мешало любить Родину так, как любили её соседи. И ко всему: к ней почти ежедневно стал наведываться участковый, и всё с одним пакостным вопросом: когда вы бросите тунеядствовать?
— Глядите, — однажды он пригрозил, — здесь вам не Америка, понимаете? Даём вам самый последний шанс: ежели в пару недель не устроитесь, привлечём к судебной ответственности. В нашем городе-орденоносце подобные трутни ни к чему.
Искать работу и где-то работать? — эта мысль заставила Белку соблазнительно приодеться и отправиться в консульство США.
— Ну что же, — сказал ей всегда высокий, всегда улыбающийся американец (он ещё был всегда женатый, но в силу мужской изначальной испорченности не мог бороться с собственным взглядом, который, как Белка и рассчитывала, пытался проникнуть одновременно в два сумасшедших треугольника, между грудями и коленями). — У вас был год, чтоб передумать. А год, — американец заглянул в бумаги, — далеко ещё не истёк. — Он сложил на груди руки, волосатые, но не рабочие. — А что вы так торопитесь в Америку? Поживите ещё немножко на родине. Поучите меня русскому языку.
Белка поучила, но немножко, пока американец ей платил за уроки русского языка, так сильно укороченные сексом, что лучше сказать, платил за секс. А потом, как будто, без всякого повода вдруг отказался от уроков и вообще перестал звонить. Белка сама ему позвонила, наткнулась на сердитую супругу, и в который раз ощутила мощь и свирепость женской ревности.
— Умеют же некоторые жить, — вспомнил Заплетин рассказ Белки о двойной её эмиграции. — Никогда не работая, но красиво. Избегая рутины, однообразия и сопутствующей тоски. Что им политика, идеология, они и из них извлекают пользу. Но — загадка: любого другого, ведущего подобный образ жизни, я непременно бы стал презирать, а Белку такое не оскверняет.
И вот что ответил ему Жидков:
— А что если Богу всего угоднее женская красота? И все мужчины сотворены, чтобы поклоняться красоте? А что если именно Белкина жизнь воплощает в себе истину и совершенство? И что если именно Белкина жизнь — это рецепт интересной жизни.
И, не оставшись голословным, Жидков поведал этот рецепт:
— В стране, в которой вы проживаете, назовём её буквой А, правительство делает что-то такое, с чем можно решительно не согласиться. Попросите политического убежища в стране, у которой с вашей страной какие-то серьёзные разногласия, эту страну назовём буквой
