— Рана у князя тяжелая, — сказал в сенях. — Командовать армией он не сможет. Да вы и сами видели: он в забытьи.
— Но, позвольте! — возразил Сен-При. — Подпоручик говорил обратное, — он указал на прятавшегося за спинами генералов Руцкого.
— Я повидал ран поболее подпоручика! — обиделся Виллие. — Да, пуля попала в пуговицу и не прошла в грудь. Ссадина, ушиб грудины, сломанное ребро. Но это пустяк только на первый взгляд. Удар такой силы не мог не вызвать контузии внутренних органов. Князю необходим покой. Только в таком случае могу ручаться за благоприятный исход. Честь имею, ваши превосходительства! Подпоручик, проводите меня!
Виллие вышел во двор. Следом, провожаемый сердитыми взглядами, вышел Руцкий. Во дворе Виллие взял его под локоть и отвел в сторону.
— Что вы дали ему? — спросил вполголоса. — Я же вижу: князь не в забытьи, он просто спит.
— Лауданум, — ответил Руцкий. — Лошадиную дозу.
— Зачем?
— Потому что это Багратион. Он непременно попытался бы встать и командовать, чем убил бы себя. Никто не смог бы ему запретить. Генерал прошел множество сражений, и ни разу не был ранен. Он не в состоянии понять, насколько опасно для него не слушать лекарей[26].
— Вы сильно рискуете, — покачал головой Виллие. — Когда князь очнется и поймет… Хотя, как лекарь абсолютно правы. У меня для вас новость, Платон Сергеевич. Я получил письмо от государя. Он хочет вас видеть.
— Зачем? — изумился Руцкий.
— Ему требуется ваша помощь, — Виллие оглянулся и склонился к уху поручика. — Государь страдает от мозолей на ногах, а вы умеете с ними справляться. Помните, как помогли Барклаю де Толли? Я написал об этом государю, и он повелел вам прибыть. Собирайтесь!
— Это не может подождать? — спросил подпоручик. — Я должен бросить товарищей, батальон и лететь в Петербург посреди сражения?
— С монаршей волей не спорят, — пожал плечами Виллие. — Приказ государя подлежит выполнению незамедлительно. Если вас это утешит, то мы едем вместе: я получил повеление сопровождать вас. Меня это тоже огорчает: не вовремя. Столько раненых, которые требуют моего участия! Но ничего не поделаешь! — он развел руками.
— Но… — попытался возразить подпоручик.
— В сражение вам нельзя! — непреклонным тоном сказал Виллие. — Об этом в письме сказано особо. Повезло, что вы сейчас уцелели, — он достал из кармана часы и отщелкнул крышку. — Который час на ваших?
— Мои вышли из строя — в них угодили штыком.
Виллие внимательно посмотрел на подпоручика, только сейчас заметив его закопченное пороховым дымом лицо, порванный на животе мундир и простреленный кивер.
