Внезапно Даву осознал, что не удастся. Наполеон не поверит. В последнее время император слышит только себя. Посланца и его вещи он сочтет попыткой повлиять на его гениальные решения. «Наполеон похож игрока, который привык ставить все на кон и при этом неизменно выигрывать, — подумал маршал. — Такой гонит от себя мысль, что удача может отвернуться. Остается решить, нужен ли Франции такой император?»
Эта мысль ужаснула его, маршал даже затряс головой, прогоняя ее. Но мысль не ушла, более того, стала обрастать подробностями. И тогда Даву, внутренне ужасаясь, стал их рассматривать. По-другому не получалось: природа наградила его хладнокровным умом, способным принять и проанализировать любую ситуацию. Для императора нет ничего невозможного? Для Даву — тоже. Если речь идет о благе Франции.
«И вот нашли большое поле, где разгуляться есть на воле…»
Не знаю, бывал ли Лермонтов на Бородинском поле, но он явно преувеличил. Разгуляться здесь непросто. Справа, если повернуться лицом к западу, — обрывистый берег Колочи, за которой и располагается знаменитое Бородино, слева — болотистый лес у деревни Утица. В центре — холмы и овраг с ручьем у Семеновской. Вдобавок ратники соорудили здесь редут, люнет и флеши — почти такие же, как в моем мире. Погуляй тут под пушками и ружьями! Редут, к слову, возвели не у Шевардино, а ближе к нашим позициям. В моем мире с его помощью задержали авангард французов, дав возможность армиям Кутузова занять предназначенные для них места. Здесь в этом не было нужды, и редут поставили, видимо, чтобы типа был, как и остальные укрепления. К слову, весьма жидкие, неприступными крепостями они не выглядят. Я-то надеялся, что временная фора, случившаяся в этой реальности, позволит подготовить позицию более основательно. Счас! И знаете, почему не смогли? Лопат и кирок не хватило — как и в моем времени. Есть вещи, которые изменить невозможно, и одна из них — русский бардак.
Это я ворчу. Мандраж. От осознания того, что произойдет на этом неровном, холмистом пространстве меня трясет. Я видел много смертей, но то, случится завтра, можно назвать бойней, гекатомбой — массовым жертвоприношением. Десятки тысяч убитых, которые будут лежать в несколько слоев. Пропитанная кровью земля. Не всех павших похоронят. Спустя 12 лет один из участников Бородинского сражения посетит поле и с горечью увидит разбросанные повсеместно человеческие кости. К 25-летию Отечественной войны здесь наведут порядок, а на высоте, где стояла Курганная батарея, поставят обелиск, у подножия которого по ходатайству Дениса Давыдова захоронят тело Багратиона. В 1932 году обелиск взорвут, как и другие памятники на Бородинском поле. Их сочтут не имеющими исторической (!) и художественной ценности. Взрывом выбросит из саркофага кости Багратиона, и они будут валяться под открытым небом. По иронии судьбы через 12 лет именем генерала назовут самую блестящую операцию Красной армии. Но даже это обстоятельство не заставит большевиков воссоздать обелиск на поле славы русского народа, это произойдет уже на закате СССР.
