Оле и Машке выдали оружие, которое они научились искусно прятать под джинсовыми и кожаными куртками, всегда надеваемыми поверх подобающих молоденьким любовницам криминального лидера модных тряпок. Однако пользоваться своими «Глок 17» им пока еще ни разу не доводилось. Все встречи Пороха проходили спокойно, без эксцессов, к обоюдному удовольствию договаривающихся сторон.
Чтобы не потерять навык стрельбы, Оля ежедневно тренировалась в подвале загородного дома Пороха, где он разместил их с Машкой. Та поначалу сильно переживала уход из спорта. До сих пор Машка, как и Оля до ранения, жила только тренировками и соревнованиями. Теперь же нужно было найти в жизни новые приоритеты, а это у нее пока не получалось. Зато, когда выяснилось, что на зарплату, выделенную им Порохом, вполне можно поселить бабушку в платном «Доме ветеранов», где ее ожидали профессиональный медицинский и бытовой уход, а матери нанять сиделку, Машка воспряла духом.
– И чего я столько лет впахивала в биатлоне за нищенские копейки, – фыркала она. – Надо было сразу в охрану податься.
Оля понимала, что в словах этих больше бравады, чем искренности. Наверное, Машка, прежде всего, саму себя хотела убедить, что не так уж и страдает по своему заповедному биатлону. А потому избавиться от чувства вины – от осознания, что это она вовремя не дала подруге отпор, позволила ей втянуться в эту историю и теперь ответственна за ее судьбу, – было трудно.
Зато угрызения совести по поводу убитого Рябого Олю не мучили. Да, выстрелить в человека, пусть даже подонка, оказалось не так легко, как она думала. И да, алое месиво на остове шеи, оставшееся вместо его головы, частенько являлось ей ночами. Но о сделанном Оля не жалела. Этот ублюдок убил ее родителей, лишил ее надежды на нормальное детство, на материнское тепло, на отцовскую нежность. Это он обрек ее на полуголодное существование у мамы Люды, на затрещины Пети, на ночные кошмары. И поплатился за это.
И оставшиеся двое тоже поплатятся. А еще – те, кто их подослал. Порох лично обещал ей это.
– Не кипешуй, девочка, найду я тебе Белого и Винта. Узнаю, где они теперь небо коптят, у ребят поспрашиваю. Что, не терпится и с этими счеты свести? – Порох скалил в усмешке зубы и обещал. – Эх, ну настоящая Фараонша. Не торопись, успеется. Давай пока потолкуем о том, куда завтра поедем. Перетереть мне надо с человечком одним, с Анваром. А человечек он опасный, непредсказуемый, вы с Машкой будьте начеку.
