Уже после того, как Оля прокричалась шепотом, чтобы не привлекать внимания медсестер, после того, как полчаса кряду мотала головой, шепча: «Неправда! Вы лжете!» После того, как она поверила.
– Кто? – онемевшими губами выговорила она.
А дядя Слава – выяснив, что такое обращение Оле не нравится, он представился ей по всей форме: «Вячеслав Прохоров, кликуха Порох», – дернул костлявыми плечами.
– На твоего отца у многих был зуб. И у тех, кто ему заказывал, и у тех, чьих корешей заказывали. Контора его пасла опять же.
– Какая контора? – осоловело спросила Оля.
– Да вот та, из которой к тебе побеседовать приходили. Думаешь, ты просто так им сдалась? Нет, девочка, тут в твоем бате дело. Он знал, что за ним охота идет. Потому и свалил в загранку. И матушка твоя за ним поехала, любила очень. Да и опасно ей было тут оставаться – сцапали бы в минуту, чтобы на него выйти.
– Он тоже ее любил?
В памяти для чего-то всплыли эпизоды из того теплого южного дня, который так часто приходил ей в кошмарах. Как они смотрели друг на друга, Саша и Сергей. Как говорили, подхватывая реплику другого с полуфразы. Какая глубокая связь чувствовалась даже в мимолетных их прикосновениях, случайных жестах. Будто солнечные зайчики брызгали в разные стороны, стоило им друг к другу приблизиться.
– Еще как. Последняя любовь матерого волка, понимаешь ли, – вздохнул Порох.
Глаза его заволоклись сентиментальной поволокой.
Оля съежилась на больничной банкетке, не обращая внимания на боль в простреленном плече. Из коридорного окна сквозило холодом. За стеклом в черном воздухе метались снежинки.
Мысли путались в голове. И только одна звенела ясно, перекрывая остальные, разрозненные: «Все могло быть иначе. Все могло быть совсем иначе».
– А я? – наконец через силу спросила Оля.
– Ты… Вот в тебе-то и была загвоздка, – снова вздохнул Порох, скорбно поджав губы. – Фараон бежал за границу, под чужим именем, с фальшивой ксивой. Провел и ментов, и кагэбэшников, и своих же бывших корешей, которые за ним охотились. А тебя взять с собой не мог. Сама подумай, с ребенком на руках ныкаться по разным странам да по чужим углам не выйдет. И опасно к тому же – ребенок для любого врага как мишень.
– Поэтому очень логично было оставить меня здесь, без защиты, – фыркнула Оля.
– А вот не скажи! – возразил Порох. – Тебя ведь тетке поручили да вывезли ее с тобой подальше от Москвы, туда, где никто не знал, чья ты дочь. Документы оформили, все, чтоб тебя спрятать как следует. И потом, Фараон-то не знал, когда бежал, сколько лет скитаться придется. Думал, может, полгода, год, а оно вон как вышло. Только они с матерью о тебе никогда не забывали, а как решили, что успокоилось все и можно тебя вывезти, как на родную землю сунулись, тут и убрали их… – тут Порох безнадежно махнул рукой и покачал головой.
