– За что ты его? – спросил Ник, снова опуская голову на подушку.
Он отдавал себе отчет в том, что сам пытается найти для Ольги оправдание. Ждет, что она сейчас объяснит: «Это не то, что ты думаешь. Это все был спектакль, разыгранный специально для тебя. Чтобы испугался и не смел рыпаться». Зачем, зачем он делал это? Только ли потому, чтобы поверить в то, что умная, сильная, отчаянная, умеющая быть такой нежной, Ольга расправляется с людьми просто ради забавы, было так сложно?
– Это бизнес.
Ольга медленно улыбнулась, будто бы получая некое извращенное удовольствие от того, какое циничное, бесчеловечное объяснение дает своему поступку. Будто бы ей нравилось выбивать у Ника из-под ног остатки почвы.
– Он был мне должен. Не желал платить. Вот и все. Это мой мир, Николас. Мир, в котором крутятся очень большие деньги и решения принимаются мгновенно. Прости, но ты в нем ничего не понимаешь.
Ник хватал ртом воздух, обескураженный ее ответом. Ольга же помолчала, склонив голову набок, и вдруг добавила:
– А ты думал услышать, что я – Робин Гуд? Мщу богатым негодяям? Жаль тебя разочаровывать, но нет, дорогой. Хотя…
Она снова замолчала, прошла по комнате, отвернулась от Ника, для чего-то разглядывая стоявшие на полках шкафа книги, и наконец произнесла:
– Хотя кое в чем ты прав. Я действительно не терплю таких людей. И будь он кем-то другим, возможно, я бы поступила с ним иначе.
– Каких – таких? – спросил Ник. – В чем он провинился?
В голове снова всплыло, как толстяк полз по краю пруда, булькая сочившейся изо рта кровью. Но теперь, под воздействием успокоительного, воспринималось это как давний, полузабытый ночной кошмар.
– О, это интереснейший человек, – усмехнулась Ольга. – Большой ценитель молодости и красоты. Представь себе, выписывал к себе девочек, несовершеннолетних, конечно, со всего света. Из стран третьего мира, в основном. Ну и, разумеется, в частности с моей родины.
– Ему же… Ему же было под пятьдесят, не меньше, – пробормотал Ник.
Его снова скрутило отвращением. Только на этот раз к толстяку. Кто знает, окажись он рядом, не добавил бы от себя этому жирному борову, растлевавшему невинных детей.
– Пятьдесят пять, – безмятежно отозвалась Ольга. – А знаешь, что самое любопытное? Что девочки эти очень быстро ему наскучивали и исчезали. Одна, по слухам, передознулась наркотиками, другая окончила дни в подпольном борделе в азиатской части Стамбула, третья просто пропала. Может быть, закопана где-то во дворе его шикарного дома. И это продолжалось годами, десятилетиями, дорогой мой Ник. Все знали. И никто ничего не делал.
