— Электроник! Ты меня слышишь? Искин, ответь! — Я с трудом поднялся на ноги. ООэсмотрелся и, сориентировавшись, двинулся к тому месту, где сидела Лиана перед падением. Пробираясь через валяющиеся кресла и куски обшивки, рухнувшие с потолка, перешёл на общий канал связи и тут же в уши хлынули десятки голосов. Кто-то просил о помощи, кто-то пытался связаться с командованием, и все это перекрывал ядрёный русский мат.
— Говорит Адмирал Басов! — Пришлось гаркнуть в полную силу, не смотря на боль в груди, — приказываю всем немедленно умолкнуть!
Голосов стало на порядок меньше. Лишь трое продолжали просить о помощи, да кто-то продолжал громко ругаться матом, явно пытаясь сдвинуть что-то тяжёлое.
Я, добравшись до нужного мне места, осторожно приподнял лист обшивки, накрывший консоль и сиденье старпома. Лиана лежала в кресле, и индикаторы на бронескафе показывали, что она в порядке, просто потеряла сознание. У меня с души камень свалился, жива! Осторожно похлопал жену по плечу, и она тут же попыталась отмахнуться, придя в сознание. Её взгляд сосредоточился на мне, в глазах мелькнуло узнавание, а затем она облегчённо произнесла:
— Живой!
— Что со мной сделается, и не в такие переплёты попадали, — отшутился я, — как себя чувствуешь? Хорошо? Давай помогу подняться. Сейчас потихоньку приходи в себя, а после займись осмотром мостика. Я пойду, попробую успокоить людей.
Два десятка тяжелораненых, четверо погибших, остальные отделались сильными ушибами и лёгким сотрясением мозга. На мостике выжили все, лишь Михаил, кресло которого сорвало с креплений, сильно ударился о стену, из-за чего у капитана ныла каждая косточка, даже обезболивающее не помогало. Лиана, как действующий старпом, привычно начала отдавать распоряжения. Словно по волшебству заработал медицинский отсек, все оборудование которого имело автономные источники питания. Убитых поместили в криокапсулы, а раненых в спешном порядке буквально ставили на ноги, не экономя расходники к медицинским капсулам. Поняв, что в наведении порядка я буду только мешать бывшему командиру опорной станции, я занялся самим крейсером.
Корабль, похоже, умер полностью — ни одна система, включая жизнеобеспечение, не работала полноценно, даже освещение было только аварийное, озарявшее отсеки и коридоры «Дальнего» своим тускловатым, красным светом. Искин судна так же молчал, не отвечая на запросы. Убедившись, что раненым оказаны должное внимание и уход, мы провели краткое совещание, после которого я с Петром направился в реакторный отсек. Доступ в него имели лишь офицеры, имеющие звание не ниже лейтенанта.
