— Официальная версия такова: чувствуя вину, что не мог найти денег на наем чистильщика, Брюнхер решил помочь мне и во время боя с монстром героически погиб, закрыв меня собой и дав мне шанс убить чудовище. Кому нужна правда? Да и зачем ее говорить? Они сначала не поверят, а потом, когда мы все-таки приведем веские доказательства, жители этого города разочаруются в своем поступке. Брюнхер не был до конца плохим человеком. Плохой человек не станет жертвовать собой не только ради монстра, но и ради другого человека. И люди этого города, тоже хорошие. Они приютили в свое время Брюнхера, а совсем недавно сами нашли деньги для найма чистильщика. В нашем прогнившем мире, оказывается, еще остались островки надежды. Скажи мы правду, этот островок добра, сочувствия и сопереживания, мог бы исчезнуть. Я не верю, что бывает ложь во благо и зло ради спасения. Все это чушь. Ложь — это ложь. Зло — это зло. Все эти слова про благо, лишь попытка оправдать плохой поступок хотя бы перед собой. Не зла, мол, я хотел, а спасти всех. Или: «Да, я лгал, но чтобы помочь всем».
— И все-таки ты допустил ложь.
— Да. Потому что сегодня я понял, что бывают исключения. Один на миллион случай, что монстр может полюбить человека и пожертвовать жизнью ради него. И значит есть один на миллион случай, что ложь может быть допустима.
Повисла пауза. Прохожие поглядывают на Астера, который, как им кажется, разговаривает сам с собой.
— А еще бывает случай один на миллион, что хладнокровный чистильщик внезапно может поддаться эмоциям и отправиться за сотни миль.
Астер глянул на девочку-призрака, выдохнул и тихо произнес:
— Да, такое тоже случается, в порядке исключения. Ладно, пойдем в бар, выпьем за покойного.
С этими словами, Астер повернулся в сторону трактира и ускорил шаг.
— Пить будешь ты, я-то не могу, — пробурчала под нос девушка-призрак и полетела следом.
