Сидя на лавке, я послушно ждал отца. Начало смеркаться, во дворе училища почти не осталось народа, женщина с девочкой куда-то исчезли, а отец все не появлялся. Я решил, что нужно подождать еще немного — он обязательно придет и отведет меня, куда нужно, и мы все сделаем, и все у нас получится, нужно только еще немного подождать… Я прилег на лавку, где теперь было вполне просторно. Проснулся я уже в другом месте.
Было тепло. Еще не открыв глаза, я удивился, потому что летние ночи коварны: за теплыми сумерками следует сырость и прохлада. Я помнил, что уснул на лавке, хотя совсем не хотел засыпать. Но, открыв глаза, я обнаружил, что нахожусь в помещении. Я лежал на постели, под головой у меня была плотная скрутка, служившая подушкой, а сверху я был накрыт пледом. В небольшой комнате горела стоявшая на столе лампа, а около нее сидел сутулый костлявый старичок со смешным лицом: словно кто-то потянул его за узкую недлинную бороду, да так и осталось. С очками, прицепленными на самый кончик носа, старичок штопал чулок.
— Проснулся? — отреагировал он на мои копошения в постели.
— Да, — отозвался я. — Добрый вечер. Меня зовут Сэм. А Вы кто?
Старичок улыбнулся.
— Какой ты вежливый мальчик… Я Зок Тиффи, лекарь. Я лечу животных, которые здесь живут.
— Здесь? — я покрутил головой, но не увидел в комнате никаких животных. Только бельевую веревку, протянутую из одного угла комнаты в другой да сундук около печки.
— В бестиариуме. Это рядом, сразу за домом, — пояснил лекарь.
— А можно посмотреть?
— Можно. Но не сейчас. Ночь на дворе, все животные спят.
— Ночь… — эхом повторил я. И тут я обо всем вспомнил: и о том, что мы с отцом приехали в город, чтобы я мог поступить в училище, и о том, что отец ушел и куда-то запропастился, и о том, что я нечаянно уснул… Лицо мое исказилось — я со стыдом понял, что вот-вот расплачусь. Я не знал, где нахожусь, и как найти отца, и как попасть домой…
— Ну, ну, успокойся, — упредил мои слезы лекарь. — Ничего страшного не случилось. Твои родители найдутся. У тебя же есть родители?
— Папа, — тихо ответил я. — Мама тоже была, но она умерла три года назад.
Лекарь покачал головой.
— Ты вот что… Поспи еще немного. Утро вечером мудренее. Выспишься, отдохнешь, а утром мы найдем твоего отца. Договорились?.. — я кивнул. — Ну, вот и славно. А теперь ложись. Отвернись к стенке, чтобы свет не мешал. Но, вообще-то, я сейчас закончу, потушу его…
Он говорил что-то еще, а меня уже окутывал тревожно-сладостный дурман сна, и голос старичка (слова утрачивали формы и уже не различались) убаюкивал меня. Я думал о том, что уснуть — это лучшее, что можно сделать, потому что сейчас я потерялся и остался один, а утром, когда я проснусь, все уже каким-нибудь чудесным образом будет в порядке. Утром я покину дом этого смешного старичка с чулком и вернусь с отцом в деревню… Так я думал. Но ничего такого не произошло. К счастью или нет, не знаю.
