Я пожал плечами. Часовая башня — строение из белесого камня с причудивым барабаном сверху — в городе была. Мы проходили, оставляя ее в стороне. Она была не очень высокой, но для того, чтобы ответить на вопрос Тима, вполне подходила. Вот только я не был уверен в том, что нам разрешат подняться на нее.
— Может, попробовать забраться на крышу обычного дома — для начала, — расуждал вслух Тим. — А еще лучше — на городскую стену…
Вдруг послышался негромкий детский плач. Мы обернулись на него и увидели девочку лет четырех или пяти. Светловолосая, одетая в простое красное платье в белый горошек, она сидела на корточках на небольшой лужайке около изгороди и плакала. Взрослых поблизости не было. Заметив наше внимание, девочка на мгновение отвела ладошки от заплаканного лица, посмотрела на нас и разревелась с новой силой. Мы с Тимом переглянулись.
— Спросим, что у нее случилось? — предложил он.
«Как бы нас не обивинили в том, что мы хотим причинить ей вред», — подумал я. Но вслух ответил:
— Ну… Давай.
Тим сделал пару шагов к девочке и, присев на корточки напротив нее, заговорил:
— Эй, привет. Я Тим. А тебя как зовут?
Девочка посмотрела на него, всхлипнула.
— Мирта.
— Мирта… Красиво имя. И что же у тебя случилось, Мирта?
Девочка снова выразительно всхлипнула. Детское личико исказила гримасса.
— Мотя…
— Мотя? — переспросил Тим. — Он тебя обидел?
— Нет!.. — девочка ненадолго перестала плакать. — То есть, да! Мотя пропал! Убежал и пропал! Бабушка меня наругает…
И она заревела снова.
— А Мотя — это кто? — спросил я, приближаясь. — Братик твой?
— Мотя — это козлик! Я его пасла, а он сорвался с веревки и убежал! Прямо к речке! А мне бабушка туда ходить не разрешает! Говорит, маленькая еще! Она меня теперь ругать будет и пирогов не даст… — девочка вдруг снова перестала плакать и посмотрела на нас: — А приведите Мотю домой! Вы большие, вам же к речке можно!
Девочка смотрела на нас с такой доверчивостью и такой надеждой во взгляде, с какой могут смотреть только дети. Тим взглянул на меня снизу вверх.
— Ну, что, Сэм, поможем ей?
— А не проще ее бабушке обо всем рассказать?
— Нет! — воскликнула Мирта. — Бабушке нельзя говорить, она заволнутеся! Пожалуйста, не говорите ей, она меня наругает! — и она опять захныкала, затерла кулачками глаза.
— Ладно, ладно, не скажем, — произнес Тим, поднимаясь. — Давай приведем ей этого Мотю, что нам стоит? Вряд ли он убежал далеко, — сказал он мне и, не дожидаясь согласия, повернулся к девочке, добавил: — Мы приведем тебе твоего козлика, слышишь? Не плачь. Как он выглядит?
