— Смотри, какая милая улочка, — указала она кивком головы в сторону. — Я не заметила ее, когда мы здесь проходили.
Улочка и в самом деле была очень милая. Посыпанная желтоватой галькой дорожка — почти тропинка — шла между двух рядов крохотных домиков, по крыши укутанных зеленью. В глубине улочки виднелся лоток и большой навес, под которым стояла длинная лавка.
— Мы же собирались перекусить? — спросила Кела.
— Ага. Идем.
Стоило девушкам свернуть, как улочка удивительным образом раздалась, тропинка превратилась в настоящую дорожку, а зелень вокруг, копошась под ладонями легкого ветерка, стала характерно менять цвет.
— Кира, ты думаешь о том же, о чем и я? — спросила Кела, озираясь по сторонам. Тревога в ее голосе непостижимо смешивалась с восторгом.
— Мы, кажется, на изнанку попали, — подтвердила ее догадки Кира.
— Сами?
— Ну да.
— И тебе не страшно?
— А должно быть?
Кела пожала плечами.
— Не знаю.
Страшно Кире не было. Чувство легкой тревоги, неуверенности — да. Но ведь это же нормально… в такой ситуации. Правда?
Приближаясь к лотку в конце улочки, девушки, не сговариваясь, замедляли шаг. В конце концов, не дойдя до него каких-нибудь полутора десятков шагов, Кира и Кела остановились. Причин на то было две. Во-первых, за высоким прилавком, стоя на табурете, возился маленький и очень бородатый человечек. Очень бородатый — можно же так сказать? Тем более, по-другому не скажешь: издалека вообще создавалось впечатление, что за лотком сноровисто с чем-то управляется волосяной стожок с руками.
— Как ты думаешь, это фехт? — шепотом спросила Кела.
— Наверное, — ответила Кира.
Аромат еды от лотка шел, кстати, потрясающий. А во вторых…
— Кот!.. — пискнула Кела, ухватившись за локоть подруги.
Но то, на что она смотрела, вряд ли было котом. По крайней мере, точно не обычным котом. Лежащий под прилавком зверь походил на кота, то есть обладал вполне кошачьими лапами, мордой и даже хвостом, но был цвета темной глины и размером со среднюю дворовую собаку. Хвост, кстати, был толстый и плотный, а не пушистый, а уши были округлыми. На большой плоской физиономии создания была запечатлена вселенская скука существа, ежедневно делающего всему миру одолжение, позволяя себя кормить, холить и лелеять. Это, кстати, в нем было вполне кошачье.
— Кот… — повторила Кела и сильнее сжала локоть наемницы. Котообразное существо вызывало у нее вполне определенное желание: поймать, потискать, а потом по обстоятельствам — возможно, даже любить и заботиться… если позволят.
