– А-а-а-а-а!! О-о-о-о!! Ы-ы-ы-ы-ы!! – орал на разные голоса Гуччи, продолжая раздавать стенам свои автографы.
В конце концов он воткнулся в потолок, в результате чего на месте столкновения образовался тонкий ровный блин. С его поверхности на обитателей двести сорок пятой камеры ошарашенно смотрели два выпученных красных глаза.
Касперу пока что везло больше (но только пока!). Когда он вот-вот должен был вслед за Гуччи размазаться по потолку, малыш успел ухватиться за чьи-то нары. Он едва не оторвал их от балки, и все же удержался... Теперь ему оставалось лишь молча раскачиваться, ожидая, как решится его дальнейшая судьба. Впрочем Каспер уже был готов к самому худшему.
* * *
– Босс! Босс! – хныкал Кислый Юджин, глядя на Гуччи. – Ты чего?
Гуччи еще ни разу не попадал в такой переплет. Он получил смертельное – смертельней не бывает! – оскорбление, и вместо того, чтобы размазать обидчика в лепешку, сам оказался размазанным по потолку... Где же справедливость, черт подери?!
– Мальца никому не трогать! – сдавленно прохрипел он, вращая глазами. – Чистюля – мой!
Уджо Гаечный-Болт с недовольным видом, поморщился, давая понять, что Зубило еще не дорос до того, чтобы отдавать ему приказания... Но смолчал. Если разобраться, то Гуччи просто офонарел от обиды. После того, как тебя обзовут функом, это вполне простительно.
Сверху послышалось шипение. Гуччи-Зубило (вернее, блин, в который он превратился) пригорал от злости. Края блина почернели, из-под них вырывался зловонный дым... Вот-вот бутлегер и вымогатель должен был отлепиться от потолка и приняться за осуществление сурового возмездия.
Каспер вскарабкался на нары, готовый в любую секунду дать последний бой.
– Чистюля, ты «Отче наш» помнишь? – спросил кто-то рядом.
– Отстань.
Крак!..
Подгоревший блин, называвшийся некогда Гуччи-Зубило, оторвался от потолка и с сухим треском врезался в каменный пол. От него откололось два или три здоровенных куска, один из которых, покружив задумчиво по камере, закатился в угол.
– Босс! – истошно завопил Юджин. – Не покидай нас! Каспер молча наблюдал. Он не любил тешить себя безумными надеждами.
Как оказалось, не напрасно. Каждый из кусков вдруг начал стремительно набирать объем, словно надувная игрушка, к которой подсоединили автомобильный насос. Вот обрела свои обычные очертания верхняя часть туловища Гуччи, потом удивленному взору Каспера предстала голова (губы расплывались в зловещей усмешке, а глазки ярко вспыхивали, словно красный фонарь светофора: стой, где стоишь, несчастный!)... Она выкатилась из угла и, подпрыгивая, словно мячик, в мгновение ока преодолела расстояние, отделяющее ее от туловища. Один из кусков подгоревшего блина обратился в ноги Гуччи, другой – в руки.
