Йозеф Редлих, член австрийского правящего дома, узнав об ультиматуме, восторженно записал в своем дневнике: «Значит, мы еще способны хотеть! Мы хотим, и не можем позволить себе быть слабыми, лучше быстрая смерть! Итак, сегодня настал великий день: будем надеяться, он приведет к оздоровлению Австрии».
В столицах Европы волнения, связанные с убийством в Сараево, давно улеглись; настали будни. Поэтому известие об австро-венгерском ультиматуме Сербии произвело эффект разорвавшейся бомбы. Русский министр иностранных дел Сазонов был вне себя: «C’est la guerre européenne! [1]» — взволнованно воскликнул он. Британский министр иностранных дел Грей заявил, что это самый ужасный документ, который когда-либо направлялся независимому государству. Европа всполошилась. Каждый понимал, что близится война.
Сербский вопрос можно уладить, проявив немного доброй волн. Но с таким же успехом он может выйти из-под контроля. У Сербии много горячих сторонников среди русских. И Россия имеет союзника, Францию. Могут возникнуть непредсказуемые осложнения!
Президент Франции Пуанкаре 21 июля 1914 года в Санкт-Петербурге австро-венгерскому посланнику графу Сапари
Сербское правительство в высшей степени искусно ответило на ультиматум. Оно пообещало безоговорочно выполнить все требования, однако отклонило требование австрийских властей участвовать в расследовании покушения. В ответ на это Вена разорвала дипломатические отношения, привела в боевую готовность войска и 28 июля 1914 года объявила Сербии войну. Днем позже австрийская артиллерия обстреляла Белград. Предвидя подобное, сербское правительство еще 25 июля покинуло расположенную на незащищенном месте столицу и отдало приказ о начале мобилизации.
Война против Сербии, которую с такой легкостью рекомендовала немецкая сторона, началась. Разумеется, рейхсканцлер Германии Бетман-Гольвег беспрестанно повторял, что мир стоит перед свершившимся фактом и нужно срочно оккупировать Сербию. Правда, к «fait accompli [2]» армия Австро-Венгрии была не готова. Из-за затянувшейся мобилизации она смогла начать наступление лишь 12 августа.
Поэтому, чтобы остановить всеобщую катастрофу или хотя бы представить Россию о невыгодном свете, мы должны немедленно высказать пожелание, чтобы Вена начала переговоры (с Санкт-Петербургом).
Рейхсканцлер Бегман-Гольвег, 29 июля 1914 года
Тем временем все попытки британцев урегулировать угрожающий конфликт на международной конференции провалились. Шансы остановить большую войну таяли с каждым днем.
