— Будем считать, что ваше, скажем так, несколько странное поведение, Сергей Викторович, получило логичное объяснение, — внимательно выслушал моё коротенькое повествование успокоившийся за время моего отсутствия Эбергард. — Ну что же, причина явно уважительная, раз господа из Корпуса так считают. Хотя, признаться, у меня лично ваш рассказ вызывает некоторое удивление. Если не сказать больше. Как-то очень уж всё это на больные фантазии похоже.
Всё, дальше без меня. Я своё дело сделал, всё, что можно припомнил, а припомнил я не то чтобы много, так, кое-что самое важное, что зацепилось в памяти. Но тут дело такое, была бы зацепка, ниточка, за которую можно и нужно потянуть… Пусть раскручивают сами. Джунковскому сообщат, это главное. А Владимир Фёдорович всё сделает правильно…
Следом за контейнерами с нашим имуществом и необходимым оборудованием через несколько длинных дней пришёл ещё один железнодорожный состав с горючим грузом в бочках и бензином. И был сразу же частью отправлен на склады авиашколы, а частью перегружен на транспорты сопровождения в порту. И ещё через пару дней все военные и гражданские суда ушли из города. Даже самой завалящей лоханки не осталось.
На второй день после отхода кораблей я пошёл к командованию школы. Вот и началось то главное, ради чего и было затеяно это моё «назначение»…
А ещё через десять дней ранним солнечным утром на лётное поле школы один за другим начали приземляться четырёхмоторные машины из Петербурга и Варшавы. Разбудили гулом моторов приморский город. Подруливали после посадки к нашему ангару, где их уже встречала наземная команда, разворачивались и выстраивались в два длинных ряда. Останавливались и глушили двигатели. И вокруг каждого самолёта сразу же начинались суетиться механики и техники. Весь инженерный и технический состав школы включился в этот непрерывный процесс. Даже курсантов припахали, невзирая на звания. И никто отказываться не стал. Из контейнеров доставались огромные поплавки и устанавливались на стойки колёс. К ночи все самолёты были переоборудованы в морской вариант и дозаправлены.
Экипажи ушли на отдых, а вокруг самолётов ещё полночи шустрили техники, проверяли и перепроверяли матчасть…
Утром проснулся рано. Сразу же, первым делом, выглянул из палатки, окинул взглядом горизонт, небо. Ни облачка. И ветер слабый, на лице еле-еле ощущается. Даже не ветер, а земля после ночи начинает прогреваться, вот и чувствую щекой слабое движение воздуха. Даже скорее не движение, а шевеление. Это хорошо, от погоды сейчас всё зависит. И это не преувеличение.
