— Мне кажется, ей там очень нравится. — Отец поглядывает на меня с многозначительной улыбкой. — Она режиссер школьной постановки, и все учителя ее хвалят.
— Я ничего другого и не ожидала, — говорит тетя Джеки, широко улыбаясь. — Увидимся на премьере, договорились? Жду билетик.
Я слегка улыбаюсь. Я хочу рассказать ей про Майлза — как он посмотрел «Суини Тодда», только потому что я так много о нем говорила, как он не сводит с меня взгляда, как я порхаю, словно бабочка, после его поцелуев.
Может быть, тетя Джеки поймет, каково это, когда одновременно хочется открыть свой статус и напрочь забыть о ВИЧ.
Тетя Джеки одной из первых узнала о том, что случилось в моей прошлой школе. Она все повторяла то, что я уже слышала от нее не раз: «Тебе нечего стыдиться, но все равно держи это в тайне». Не уверена, что я могу жить так дальше.
Доктор Хан заходит, как раз когда тетя Джеки покидает кабинет. Дверь остается открытой всего несколько секунд, но до меня доносится плач ребенка.
У доктора Хан каждый раз новый хиджаб. Уверена, она их меняет для детишек, но я все равно думаю, что они крутые. Сегодня на ней красный платок с орнаментом в виде бегущих слонов. Похожий орнамент и на ее сережках, только вместо слонов там — жирафы.
— Кто это тут у нас! — Ее лицо озаряется улыбкой. Под мышкой она держит блокнот. — Как дела, Симона? Что новенького?
Она садится на медицинский стул на колесиках, на котором я гоняла по больнице, когда мне было десять лет и я болела пневмонией. Было очень весело, пока папа меня не нашел и не устроил нагоняй.
— Да так, школа. — Я пожимаю плечами. — Стараюсь выжить, когда я там, а когда не там — ничего не делаю.
— Неправда. Что-то же ты делаешь, — поправляет папа.
— Ну, я не помогаю больным СПИДом сиротам в Индии или что-нибудь еще такое крутое. — Я бросаю на доктора взгляд.
Она слегка кривит рот.
— Совсем не обязательно быть добровольцем Корпуса мира, — замечает она, постукивая ручкой по блокноту. — Есть много других способов делать что-то значимое.
Я снова пожимаю плечами.
— Ты принимаешь лекарства?
— Конечно, — отчетливо выговариваю я. — Иначе у меня будут проблемы.
Возможно, она вспоминает, как я тогда забила на лекарства. Судя по выражению лица папы, он точно об этом думает. В свою защиту скажу, что я перестала принимать их потому, что у сиропа был просто отвратительный вкус, а глотать таблетки я тогда еще не могла. Врачи сказали, что я получала только половину необходимой дозы, когда слегла с воспалением легких. Вот же маленькая бунтарка.
