— Но мы ставим даже не оригинальную версию, — хмурится Майлз. — Там же… Джесс говорил, там все слова изменили.
— Угу, мы даже не увидим реальный мюзикл, и все равно миссис Дэвидсон недовольна. — Я пожимаю плечами. — Короче, я думаю, поэтому мисс Клейн хочет, чтобы мы взяли премию на театральном конкурсе. Ее за это похвалят и все такое. К тому же мюзикл непростой. «Богема» — уже современная классика. Возможно, мисс Клейн переживает, что у нее не получится.
— Ты столько всего знаешь про мюзиклы. — Он пихает меня в плечо и постукивает пальцем по моему лбу. — У тебя там картотека?
— Типа того. — Я улыбаюсь. — Чем-то же надо было занять все это место.
Майлз смеется и проводит указательным пальцем по моей щеке. Такое чувство, что моя кожа сейчас загорится.
— Когда ты первый раз посмотрела «Суини Тодда»?
— Чувак, я не смотрела фильм. — Я поднимаю брови. — Я видела мюзикл на Бродвее.
— А, ну да. — Он фыркает. — Забыл, с кем говорю. Наверняка еще и в исполнении оригинального состава.
— Ну, все не так запущено. — Я откидываюсь на спинку скамейки. — Папа сводил меня на мюзикл, когда мне было лет десять или одиннадцать. Отец, кажется, немного переживал из-за всей этой кровищи, но ничего страшного там не было. Особенно учитывая, что маньяк останавливался каждые пять минут, чтобы петь.
— Погоди, погоди. — Майлз вынимает мороженое изо рта. — Это кто из них со мной сегодня говорил?
— А, это был папа. С ним не забалуешь, — спокойно говорю я, а сердце так и трепещет от его смеха. — По-моему, он не любит меня наказывать, поэтому все превращает в какие-то странные жизненные уроки. Думаю, это потому что он учитель литературы. Он везде ищет возможность для обучения.
— Твои родители тебя не наказывают? Ты вообще чернокожая?
Я его толкаю, и он перекладывает мороженое в другую руку.
— Наказания в культуру чернокожих не входят, — говорю я. — Вот другие вещи, типа стильных причесок, — да, может быть, но не наказания.
— Ну да, ну да. Мои родители хотя бы не запрещают мне говорить по телефону.
— Это потому что ты заснул, — дразню я. — Если ты отрубился, то, считай, положил трубку.
— Ты тоже заснула!
— После тебя, — говорю я, хотя на самом деле не помню. — Ты заснул первый. Да тебе родители, поди, даже не говорят, во сколько быть дома, потому что знают: в полвосьмого ты будешь уже в кроватке.
— Ой, заткнись. — Он закидывает руку мне на плечо. — Когда я ходил на лакросс, я редко ложился раньше одиннадцати.
