Я выбрала «пулю», потому что искала что-то простое — по форме как бейсбольная бита, из силикона, без наворотов, — но я ошиблась. Здесь двадцать разных настроек. Я даже не знаю, с чего начать. Еще eсть инструкция по применению, но, когда я вижу слова типа «непористый», «многоскоростной» и «режим вибрации», мне хочется уже самой все протестировать.
Я его включаю и смотрю, как с каждым новым уровнем дрожание усиливается. Когда я дотрагиваюсь до него пальцем, ничего особенного не происходит. Хорошо, что он почти беззвучный. По крайней мере, я знаю, что родители не услышат и не застанут меня врасплох.
Ладно. Я готова. Я одна, у меня есть время, и у меня есть прибор. Мне понравится. Наверное. Нужно только управиться до того, как придут Лидия и Клавдия, примерно через час. Я делаю глубокий вдох и плюхаюсь на кровать, потом переключаю вибратор на самую низкую скорость.
— Вау! — вырывается у меня в пустой комнате. Мой голос звучит с придыханием, как у порнозвезды, а глаза выпучены, как у мультяшного героя.
Рукой совсем не так, это уж точно, так что я тут же кончаю, заглушая стоны подушкой.
— Охренеть, — невнятно бормочу я. — Слава богу за «Сундук наслаждений».
После душа я все еще порхаю как бабочка. Потом спускаюсь вниз. Уже типа два месяца, как Лидия с Клавдией приходят к нам на ужин. Готовит чаще отец, что смешно, потому что он обычно или дежурит, или работает допоздна. Сегодня он жарит странных маленьких курочек, таких милых и бесповоротно мертвых.
— Они с розмариновой корочкой, — говорит он, когда я намекаю на их не слишком аппетитный вид. — Так что будет вкусно.
— О-о-о. — Я заглядываю ему через плечо. — Какой ты молодец!
Раздается звонок в дверь. Я иду открывать, но папа меня опережает. Мы расстались всего пару часов назад, однако мои подруги уже в полной готовности: у Клавдии в руках букет цветов, за ним прячется Лидия. Родители и так рады, что у меня есть друзья, поэтому девчонкам даже не нужно ничего с собой приносить, но они все равно приносят. Хоть я и единственный ребенок в семье, я как будто с ними соревнуюсь, кто у предков любимей.
Вообще, неправильно так говорить. Мой сводный брат по-прежнему живет с родней в Нью-Йорке, а мы переехали сюда в мои лет пять или шесть. Мне нельзя так его называть, но он именно сводный брат и есть. Ни со мной, ни с отцом он почти не общается, а когда мы навещаем его на летних каникулах, он откровенно скучает.
— Надеюсь, мы не слишком поздно, — говорит Лидия, свирепо поглядывая на Клавдию. — Тут
