Боже, да я в дурдоме!!!
Видимо, заметив абсолютное неверие на моём лице, снова тяжело вздохнул и наклонился, срывая с земли целый пучок довольно высокой травы.
– Не веришь?… Смотри.
Затем, под моим исполненным скептицизма взглядом, папа стянул зубами перчатку со свободной руки, а потом коснулся того пучка травы. Секунда, и эта трава… прямо на моих глазах превратилась в чёрную пыль, в пепел…
Этого. Просто. Не. Может. Быть!!! Так НЕ БЫВАЕТ!
То, что я испытала тогда, невозможно описать словами. Ведь в этот раз не спишешь всё на то, что мне якобы привиделось, когда я была в полубессознательном состоянии.
Мягко говоря, все мои представления о мире просто рухнули.
Пожалуй, я бы с удовольствием снова хлопнулась бы в обморок, но сознание как назло оставалось ясным.
Мамочки, ну за что мне всё это…
– Поехали домой, – потерев переносицу, сказал папа, усаживаясь на водительское сиденье, – Там тебе всё остальное объясню. Память вернётся… ну или мы что-нибудь придумаем… Чёрт, неужели придётся начать всё заново?…
Я же в таком состоянии не могла даже кивнуть. Хотя, в общем-то, моего согласия и не дожидались.
* * *
Иногда только готовность заплатить любую цену может довести до конца.
Мечты скользят неуловимо, безвозвратно,
Над тщетностью надежд наших смеясь.
Так хочется порой вернуть обратно
То, что убегает, вдаль стремясь…
Мы спотыкаемся, гоняясь за мечтой
И падаем с огромной высоты…
Но времени не приказать: «постой!»,
И не поймать насмешницы-судьбы.
Но может быть когда-то, вдруг, однажды
Услышан будет зов слепого сердца
И утолится мучащая жажда
И к чудесам откроется нам дверца…
Мелкий моросящий дождь противно стучал по стёклам, и это был единственный звук, нарушавший гробовую тишину в машине, помимо почти неслышного жужжания мотора. Впереди была лишь идеально ровная, основательно заасфальтированная серая дорога, да стирающиеся перед глазами в одно большое пятно дома, киоски и многоэтажки.
Меня всю трясло. Нет, не из-за того, что мы ехали, а из-за чёртовых нервов. И абсолютно категоричного отказа мозга переваривать новую информацию, просто несовместимую со всем, что я знала как аксиому раньше. Например, существование монстров, сверхъестественных способностей.
Всё это – этот город, магазинчики, дома – мне знакомо, но, в то же время, в мире, в котором я выросла, нет людей, способных прожигать ткань прикосновением, и там моя мама не умирала одиннадцать лет назад. Логично предположить, что это… другой мир? Параллельная реальность? Это к слову о том, что, если бы я всё ещё могла следовать нормальной логике здорового человека – пришла бы к выводу, что здесь меня вообще быть не должно. Но такой возможности у меня больше не было, так как, видимо, после произошедшего в моих мозгах произошёл капитальный непоправимый бум, раз уж я допускаю пусть даже возможность того, что увиденные мною странности – не просто бред больной фантазии.
