— Энди, в последнее время погода, мне кажется, сильно влияет на Боба. Думаю, что ничего страшного нет, но… Ну, вы понимаете, не давайте ему перегружаться. А то он теперь по малейшему поводу выходит из себя.
Ливонас заверил Вивиан, что он будет сдержан, прошел через холл и, постучавшись, вошел в кабинет, обитый панелями красного дерева.
Уитмен поднялся ему навстречу из-за огромного письменного стола старой английской работы — главной достопримечательности кабинета вице-президента. Он дружески похлопал Ливонаса по плечу и показал на кресло, стоявшее у стола.
— Добро пожаловать обратно в промозглый Вашингтон.
Сам он устроился во вращающемся кресле, обтянутом кожей болотного цвета, и по-отцовски посмотрел на Ливонаса.
— Ты прекрасно выглядишь, Энди, просто прекрасно.
— Вы тоже, — солгал Ливонас.
Уитмен был крупным мужчиной с резкими чертами лица и коротко остриженными, абсолютно седыми волосами; ходил он медленно, шаркающей походкой. Со времени их последней встречи Уитмен похудел, а на лице прибавилось морщин.
Уитмен открыл дверцу правой тумбы стола и достал два низких стакана и бутылку шотландского виски. Он налил виски, передал один стакан Ливонасу и, подняв второй, произнес:
— За нас всех, Энди.
Ливонас почувствовал, как виски обожгло горло. Он наблюдал за Уитменом, который тем временем набивал свою любимую вересковую трубку особой смесью турецкого и виргинского табака из тиковой шкатулки, стоявшей на письменном столе. Из-за Боба Уитмена Энди отказался от журналистской карьеры и занялся политикой. Уитмен был живым примером того, что занятие политикой и целостность натуры могут прекрасно совмещаться в одном человеке, а таких примеров Ливонас знал немного.
Кленовые поленья уютно потрескивали в камине. Из окна на фоне заходящего солнца отчетливо виднелся силуэт Национального собора.
— Ты читал мой доклад? — спросил Уитмен, доставая из кармана фланелевой ковбойки серебряную зажигалку.
— Он не очень-то оптимистичен, — ответил Ливонас. — По всему видно, что Ливия и Нигерия не проявили особой гибкости.
Уитмен сделал глубокую затяжку, и на какой-то миг облако дыма скрыло его лицо.
— Они никак не могут забыть тот взрыв в пустыне, разве что за это им надо заплатить. Особенно Ливии.
Ливонас приподнял голову и внимательно посмотрел на вице-президента.
— Об этом в докладе ничего не сказано.
— Они просто запросили такую цену, на которую, как они и рассчитывали, мы не сможем пойти. Отказаться от Израиля, отказаться от Египта, отказаться от всех наших союзников на Ближнем Востоке.
