Капитан Кини вышел навстречу демонстрантам; следом за ним двинулся командир особого отряда по подавлению волнений, крупный мужчина, но, судя по лицу, нерешительный и слабохарактерный. Кини был высокого роста и худощав. Он явно обрадовался появлению Мак-Колл.
— Они совсем обнаглели, ваша честь. Мы уже стреляли в воздух, но боюсь, как бы они не набросились на нас. — Он понизил голос. — Некоторым полицейским не нравится их задание, они явно симпатизируют толпе.
Мак-Колл слушала его со все нарастающей злостью, затем резко бросила:
— У кого здесь рупор?
Командир полицейского отряда стоял сзади Мак-Колл, не обращая на нее внимания. Он указал на полицейскую машину, остановившуюся у одной из угольных куч.
— В машине есть один рупор, — с нарочитой вежливостью ответил он.
— Принесите рупор сюда, капитан, я не умею им пользоваться на расстоянии.
Офицер покраснел и поспешил к машине. Когда он вернулся, Дженис Мак-Колл взяла рупор и сделала несколько шагов к толпе. Ливонас последовал за ней. От внезапно наступившей тишины всем стало не по себе. Не было слышно ни шума машин на прилегающих улицах, ни гула близлежащих фабрик. Вдруг толпа взорвалась криками и руганью, но, как только Мак-Колл сделала еще несколько шагов вперед, вновь воцарилась мертвая тишина. Стало так тихо, что Ливонас уловил даже легкий порыв ветра.
Мак-Колл подняла рупор.
— С вами говорит мэр, Дженис Мак-Колл. Мне хорошо известно, что вы мерзнете, однако этот уголь предназначен для населения всего Чикаго.
Она ненадолго замолчала, дожидаясь, пока стихнет эхо от ее слов.
— По праву мэра Чикаго я приказываю вам разойтись.
Из толпы раздались свист и возгласы осуждения, но никто не решился броситься на Мак-Колл. Тогда она сделала еще несколько шагов вперед, знаком приказав Ливонасу и Чернигу, чтобы они оставались на месте.
«Она здорово рискует», — подумал Ливонас.
— Приказываю всем разойтись.
Слова Мак-Колл повисли в холодном неподвижном воздухе. Она еще раз оглядела немногочисленную цепочку полицейских за своей спиной, затем вновь повернулась лицом к демонстрантам, которые были на грани того, чтобы стать мародерами. Ливонас проследил за ее взглядом.
Прямо перед ней стояла полная, краснолицая женщина, повязанная старомодной ярко-красной косынкой и зеленоватым шарфом, заправленным в поношенное твидовое пальто; рядом с женщиной стояли мужчина средних лет в меховой шапке и бушлате, школьники старших классов в ярких спортивных куртках; домохозяйки, настолько укутанные от холода, что едва можно было разглядеть их глаза; там же стояло какое-то чучело в потрепанной солдатской шинели с перекошенным от злобы лицом. А сзади все подходили и подходили другие продрогшие и возбужденные люди, которые постепенно теснили первые ряды демонстрантов к цепи полицейских.
