А вот Матвеев нервничал, и это было заметно. Об этом свидетельствовала его спина, когда он стоял, так и не повернувшись к Зине. И Зина прекрасно понимала почему.
Положив яичницу на тарелку, Кирилл наконец обернулся к ней. Поставил рядом на тарелке бутерброды с докторской колбасой.
— Неплохо живешь по советским меркам… — усмехнулась Зина, взглянув на колбасу. — И кофе натуральный пьешь… Роскошествуешь…
— Что ты, никакой роскоши нет, — Матвеев заметно смутился, — это спецпаек.
— Ну да, — с пониманием кивнула Крестовская. Она была рада, что Кирилл проговорился: спецпаек получали все сотрудники НКВД, даже нештатные, только не так часто, а вот уголовный розыск к спецпайкам не имел никакого отношения. Зина поставила себе плюс: она не ошиблась — Матвеев не простой сотрудник уголовного розыска, теперь он явно дал понять, что работает в секретном отделе, может, даже с Бершадовым.
— Еще варенье есть… Из айвы… Если хочешь, я положу. К чаю… — Кирилл все суетился.
— Да успокойся ты наконец! — в сердцах сказала Зина. — Сядь!
Повинуясь ее беспрекословному тону, Матвеев опустился на табуретку.
— Чего ты дергаешься? И меня, и себя извел! — Крестовская смотрела на него сурово.
— Прости меня… — Матвеев начал говорить, потом резко замолчал, плечи его задрожали. — Я не должен был так поступить с тобой… Я виноват…
— За что? — Зина поджала губы. — Ведь не произошло ничего особенного! Можешь считать, вообще ничего не произошло.
— Но это неправда… Я не должен был…
— У тебя есть девушка, так? — спросила Зина.
— Да, есть. Она в селе живет. Скоро ко мне переедет.
— Ну и живи со своей крестьянкой! Я тут при чем?
— Но ты… Я влюбился в тебя, правда… Ты не подумай… Я с самого начала влюбился в тебя, и…
— Прекрати это! — Зине захотелось плакать, и она отвернулась. — Вот это ты прекрати. Мы будем встречаться, если хочешь. Но лгать мне не смей.
— Я не лгу, — Матвеев поднял на нее растерянные, детские глаза, — я люблю тебя… Это правда. И я не хочу тебя потерять.
— Правда… — Зине хотелось закричать, но она сдержалась, — что ты знаешь о правде? Все это глупость какая-то… Бегаешь, дрожишь… Девушка… Как в детском саду. Так нельзя себя вести. Возьми себя в руки. Будешь все время дергаться — ни тебе, ни мне это не поможет. Ты меня понял?
— Понял, — поникшим голосом сказал Матвеев.
— Вот и хорошо. Тогда садись, ешь, и поговорим о том, что произошло.
— Ты о чем? — тут же перепугался Матвеев.
— Ну хуже трусливого кролика! — рассердилась Зина. — Сколько уже можно? Ты серьезно считаешь, что после этой ночи я потащу тебя в загс? Да уймись наконец! О пожаре поговорим, понимаешь? О пожаре!
