Но если не обычный, то что это? Человек, гостивший в монастыре, несмотря на всю свою авантюрность и сложность характера, был типичным представителем своей эпохи, полной суеверий и страшных рассказов невежественных, темных людей.
Страшные призраки, злые духи, кровавые убийства, леденящие кровь предания об упырях и чудовищах постоянно фигурировали в людских рассказах, особенно в местах, находившихся вдалеке от больших городов. Все это жило и переливалось яркими красками в народной памяти, наводя ужас не только на невежественных крестьян, но и на людей пообразованней.
Все эти жуткие предания, которые слышал не раз, выплыли из памяти купца, охватив его душу таким первобытным ужасом, что у него буквально волосы зашевелились на голове…
— Изыди, Сатана!.. — вскинув дрожащие руки в темноту, он снова попытался осенить себя крестом, но руки повиновались плохо, слишком сильна была дрожь.
Фигура двигалась, словно в замедленном танце, вот она почти вплотную приблизилась к кровати… И тут только купец разглядел, что это не реальный, живой человек, а темная тень! У него вырвался вздох облегчения…
Вскочив с кровати, он бросился к окну. Тот, кто отбрасывал тень, стоял под самым окном, почти вплотную прикасаясь к деревянной раме.
Это был монах в длинной рясе с капюшоном, низко надвинутым на лицо. Странно было то, что на нем не было креста, даже простого деревянного крестика на веревке. Руки монаха были скрещены на груди тоже странным образом. Огромный диск серебряной, полной луны стоял прямо над ним, поэтому отбрасывалась такая отчетливая, длинная тень.
Монах пошевелил руками, и купец увидел, что они скрещены таким странным образом потому, что он прижимает к груди книгу — большую книгу в простом переплете из темно-коричневой кожи, без каких-либо украшений и золоченых обрезов. Только на мгновение книга показалась на свет — в тот самый момент, когда монах пошевелил рукой, а затем быстро исчезла под полами черной ткани.
— Кто вы? — не выдержав, крикнул постоялец монастыря в темноту. — Что вам нужно от меня?
Монах не ответил. Только снова пошевелил руками, и перед глазами купца во второй раз мелькнули очертания книги.
Внезапно монах поднял голову таким резким движением, что капюшон откинулся ему на спину. Теперь можно было отчетливо разглядеть его лицо. В ночи как будто блеснула белая кожа. Он стоял не шевелясь и держал голову прямо. И тогда купец закричал.
Это был резкий, обрывистый, дикий крик, который неожиданно издают люди, не привыкшие, в общем-то, впадать в панику. Страшный по своей природе, он шел из самой глубины, как происходит тогда, когда уже не думают о приличиях или о том, что нужно сохранить маску.
