Через пятнадцать секунд он плавно качнулся и замер. Двери беззвучно открылись.
Из помещения с тусклым мерцающим светом вело два коридора.
– Налево – серверная, направо – хранилище. Знаю, нерационально, но так сделали. Сейчас там почти ничего нет. Пойдем.
Они прошли направо, там Виктор снова касанием пальца открыл тяжелую сейфовую дверь, за которой находилась просторная вытянутая комната метров пятнадцати длиной. По правой ее стороне стояли алюминиевые стеллажи с картонными коробками, а в центре, на деревянной палете покоился компактный прямоугольник из купюр. Его размер едва превышал кухонный стол по длине и ширине, а по высоте и того ниже.
– Вот он, – сказал Виктор. – Подойди, не бойся. – Он улыбался, глядя на реакцию брата.
Дмитрий подошел к плотно упакованной куче денег, купюры пятитысячного достоинства были перетянуты полиэтиленом.
Пару пачек. Пару чертовых пачек красно-оранжевых бумажек с мужиком, скрестившим руки на груди. Или даже одну. И половина проблем решилась бы сама собой. Скейт. Конечно, первым делом, скейт. И коляска. И кредит…
– Нравится? – спросил Виктор.
Ларин покачал головой.
– То-то, – сказал брат. – Если задаться целью, и в твоем подвале может быть похожая заначка.
«Если задаться целью», – пронеслось в голове Ларина.
У меня же есть цель, подумал он, вспоминая решенное уравнение. И у меня может быть такая же заначка. Только не в подвале. И… намного, намного больше!
Он повернулся к брату.
Тот слегка отодвинулся, подумав, что, возможно, не стоило показывать слишком большие деньги, Дима может слететь с катушек при виде такого богатства. Да еще делать прозрачные намеки. Хоть он и считал брата трезвомыслящим, умным парнем, но странности тому было не занимать. И сына Ларина – Олега он очень любил, поэтому предлагал работу совершенно искренне – Дмитрий хоть и пошел тернистым, окольным путем, в конце концов стал первоклассным математиком, а то, что не защитил кандидатскую, – ерунда, деньги помогут.
Разумеется, абсолютно честным путем миллиард в подвале сам по себе не образуется, но ради таких денег можно пойти и на риск.
– Я вижу, ты наконец понял, что я пытаюсь тебе втолковать который год?
Ларин направился к выходу. Взгляд его подернулся мечтательной дымкой.
– Впечатляет, – ответил он неопределенно.
Виктору показалось или же и в самом деле ему наконец удалось вразумить родного брата?
Через пять минут они вышли на улицу. После замкнутого полутемного пространства город казался свежим, наполненным жизнью и энергией. Москва летела вперед, широкий проспект кипел суматошным гулом, ревом, нервными гудками и сигналами – по столице разливался неумолимый поток возможностей – бери и делай.
