– Как с Успенским? – спросил Ларин, и весь учительский коллектив напрягся.
Эльвира вздрогнула, словно невидимый экзекутор всадил ей в спину пару оголенных электрических проводов.
– Именно, – сказала она. – Как с Успенским. У вас хватило мужества признать ошибку в отношении нашего единственного золотого медалиста, принести ему и его родителям извинения. Никто, замечу, за язык вас не тянул.
Ларин покачал головой. Учительское мнение было, большей частью, на его стороне, все прекрасно знали, какой отморозок на самом деле Успенский-младший, да и старший тоже. То, что Ларин смалодушничал, конечно, характеризовало его не лучшим образом. Никто из присутствующих понятия не имел об истинных причинах такого поступка.
Эльвира была очень зла. Но математика среди учебного года, да еще такого безропотного, как Ларин, ей не отыскать. Поэтому она решила дотерпеть и на летних каникулах найти учителя, более лояльного к главным спонсорам школы.
Завуч, Надежда Петровна Комарова, сидящая по левую руку, ближе всех к Эльвире, тяжело молчала. Выражение ее лица, насупленное, с разлетевшимися крыльями прямого и острого, как клюв у коршуна, носа, было знакомо всем учителям, не предвещая ничего хорошего. Она, как преподаватель истории, прекрасно знала, о каком евнухе шла речь на уроке Ларина и при чем тут вообще Византия с генералами.
Мысленно она обращалась к самой себе: потерпи еще годик, и весь этот ужас закончится, ты займешь законное место, по какой-то неведомой причине до сих пор тебе не принадлежащее. Вероятно, таким образом Господь Бог, в которого она уже не слишком верила, или же иные космические силы хотели проверить ее на стойкость, твердость характера, верность идеалам и веру в торжество знаний, каковых в нынешней ее школе совсем не осталось.
А еще этот Ларин.
Он нарочно вызывающе ведет себя, словно ему больше всех надо, чем злит Эльвиру, одновременно вызывая раскол в коллективе. Нет, не внешний – раскол внутренний, конечно же. Кто из учителей отважится высказать вслух, что думает? Кто из людей отважится в наше время высказывать собственное мнение, не рискуя быть осмеянным и преданным анафеме? Школа обнажает пороки лучше других институтов общества. Единицы требуют правды и высказываются, большинство предпочитает помалкивать, осуждая первых за раскачивание лодки. Ларин в конце концов сдался – она понимала его: беременная жена, зарплата никудышная, взятки дают прямо в руки и при этом нагло смеются – мол, не возьмешь, найдется кто посговорчивее.
